Следствие… Том 1 - страница 52

— Какая девка?

Пьер Кошон опустил глаза, подался вперёд и поднял веки.

Кардинал понял эту немую паузу, напрягся, подавшись ему навстречу. Пронзил вошедшего прелата прищуренным взглядом, затем откинулся на высокую, прямую спинку кресла, встал и вышел из-за стола.

— И где же она?

— У графа Люксембурга, вассала герцога Филиппа.

— Сколько она может стоить? — перешёл к делу кардинал.

— Трудно сказать, всё будет зависеть от всеобщей заинтересованности в её судьбе.

— В этом случае нам нельзя жалеть денег. Мы должны её купить и устроить показательный процесс с огоньком, чтоб другим неповадно было.

— А сколько мы можем дать?

— Вы думаете, они много запросят?

— Она — фигура! Карл сделал её приближённой, удостоил баронства.

Все это понимают — и граф, и герцог. А деньги нужны и тому, и другому.

— Пяти тысяч хватит?

Кошон помотал головой.

— У Карла Валуа они будут просить не менее десяти. Значит, и нам, чтобы с ними разговаривать, надо иметь тысяч десять, а то и все двенадцать, на случай торга.

— Ну, хорошо… Действуйте. Захватите с собой вот этот сундучок. В нём около пятнадцати тысяч. Но вы поторгуйтесь. И не забудьте взять с кого-нибудь из них расписку или договор.

Граф Люксембург уже проснулся, но продолжал нежиться в постели, когда вошёл дворецкий и доложил:

— Ваша светлость, перед воротами с бургундской охраной епископ города Вове монсеньёр Пьер Кошон.

— Пропусти. И прикажи меня одеть.

Прелата провели в кабинет для приёма.

— Чем обязан? — спросил граф, приветствуя прелата.

— Любопытству. Любопытству, дорогой граф. Земля слухом полнится, что у вас необычная пленница.

— Да. Курочка прехорошенькая. Желаете взглянуть?

— Сгораю от нетерпения.

— Пойдёмте.

Люксембург повёл прелата по коридорам и лестницам замка. Вскоре они подошли к двери. Граф показал рукой на дверь, приглашая прелата самому открыть её. Тот отворил дверь и шагнул за порог.

Жанна лежала на кровати лицом к стене. Услыхав за собой движение, она встрепенулась, резко подняла с подушки голову и оглянулась. Затем быстро спрыгнула с кровати и встала. Стареющий прелат окинул её внимательным, тускнеющим, но ещё жадным взором. Отметил хороший рост, тонкую талию, округлость бёдер, высокую грудь, серо-голубые глаза и полные девичьи губы на выразительном, загорелом лице.

— Ну и как? — спросил граф, когда они перешли в кабинет хозяина.

— Мила, — неопределённо ответил прелат и, повернувшись к Люксембургу всем корпусом, спросил. — А что, граф, трудно быть мужем молодой и красивой жены?

Некоторое время граф сквозь улыбку изучающее смотрел в глаза прелата, потом весело и ехидно улыбнулся:

— Вы задумали жениться и… хотите услышать совет? Но как быть с целибатом?

— Ну, что вы, граф, сан обязывает избегать людских соблазнов.

— Ладно, ладно… Знаем мы вас, святош.

— Но я не спросил, имея в виду вас и вашу жену…

— Зачем же задавать праздный вопрос?

— А мой вопрос не покажется таким уж праздным, если на него его глянуть глубже.

— Ох уж, эти мне прелаты! Никогда не скажут: папа. Непременно — отче наш!

Кошон вздохнул.

— Извольте, я буду краток.

— Да, уж, пожалуйста, ваше преосвященство.

— Много ли вы должны де Шартру?

— Вы хотите взять на себя заботы по оплате моих долгов?

— Мне очень хочется вам помочь.

— Я отказываюсь понимать вас.

— Ох, уж эти мне дипломаты. То они понимают язык жестов и золота, а то вдруг не могут понять значение простых человеческих слов. Хорошо, я буду откровеннее. Вчера арманьяки взяли Суассон.

— Ну и что?

— А то, что ни герцог Филипп, ни лорд Бедфордский не знали о готовящемся нападении… А, по некоторым данным… должны были знать.

На графском челе проступила испарина.

— Я не успел сообщить об этом… Я был нездоров.

— Мы все бываем нездоровы, но никогда не откладываем государственные дела на случай выздоровления. Боюсь, что дело здесь не в телесном недуге, а в духовном. Кстати, как вы распорядились золотой диадемой от Карла Валуа?

Пот потёк по лицу графа.

— Что обещал он вам в обмен на ваше затянувшееся молчание? А может быть, предательства? Место сенешала, канцлера, коннетабля? На меньшее вы вряд ли согласитесь?

— Политика — не богословие, монсеньёр. Здесь бывают некоторые тонкости…