Следы остаются - страница 4

Молниеносная мысль заставила его смущенно почесаться. Все ясно — он спутал свой ключ с ключом незнакомого человека во дворе. Так получилось, не иначе.

Мальчик позвонил, и его мать открыла дверь. Это была небольшого роста подвижная женщина, с такой же, как у сына, гладкой белой кожей, ее добрые глаза остановились на мальчике немного удивленно:

— Как это ты так рано? — сказала она довольно. — Ключ ты потерял, что ли?

— Нет, — коротко ответил мальчик. — Папа вернулся?

— Давным-давно.

Пешо пошел в кухню умываться. Интересные люди эти взрослые, никто им не мешает опаздывать, а вот не опаздывают. Его родители уже поужинали, ему пришлось есть одному. Пока он ел, кто-то позвонил, в прихожей послышался какой-то мужской голос, но Пешо не обратил на это никакого внимания. Через четверть часа он вошел в комнату. Отец сидел в кресле и читал газету, но потому, что он даже не поднял головы, мальчик понял, что не все в порядке.

Отец Пешо был секретарем в одном из Министерств. Мальчик взял у него высокий рост и твердый характер. Отцу было около сорока лет, он уже поседел, лицо его всегда выглядело немного уставшим. Пешо знал, что он начал седеть в тюрьме, где будучи политическим заключенным, провел четыре года.

Наконец отец оторвал глаза от газеты и смерил сына с головы до ног. Взгляд его был не на шутку сердитым.

— Садись! — сказал он твердо.

Пешо сел. Его ум быстро заработал — что плохого он мог сделать? Насколько помнит — ничего, ну совсем ничего особенного. Верно, вчера он провел в бассейне два часа вместо одного, но откуда знать об этом отцу? Что же еще? Ах, да! Сегодня на футбольном поле он порвал рубашку о колючую проволоку. Но и это не может быть причиной — он никогда не обращал внимания на такие дела.

— Только что приходил Юлин папа, — строго начал отец.

Пешо перевел дух — вот, значит, в чем дело!

— Жаловался на тебя. Ты называл Юлию буржуйкой. Это правда?

— Правда, — с удивлением сказал Пешо. — Так она и есть буржуйка.

В строгих глазах отца внезапно промелькнула тень улыбки.

— Кто дал тебе право обзывать людей? — спросил отец, все еще довольно хмуро. — С какой это стати Юлия буржуйка?

— Так.

— Как это так?

— Все эти ее платьица, бантики. Дуется все. А скажешь ей два слова — сразу в рев пускается.

Снова тень улыбки промелькнула в глазах отца.

— Я представляю себе, что это за два слова.

— Да ничего плохого я не говорил ей. Чего она в наши игры лезет. Говорит, что она медсестра, а однажды нужно было перенести раненого. Хорошо, говорю, садись в самолет.

— Какой самолет?

— Ну, мусорный ящик, — с досадой ответил мальчик. — Влезай, говорю, нужно торопиться, люди кровью истекают. А она не хочет. Испачкает, видите ли, платьице. Зачем нам нужна буржуйка, которая думает о платьях, когда люди кровью истекают.

На этот раз отец действительно рассмеялся.

— Слушай, глупыш, уж не такой ты и маленький, — сказал он с улыбкой. — Игра игрой, а девочки девочками. У них не настолько развинчена фантазия, как у вас. Зачем же обижать милую девчушку?.. Я знаю тебя, ты слишком высокого мнения о себе, но Юлия лучше тебя, а если бы она была твоей ровесницей, наверное, была бы и умнее.

— Ну, да! — воскликнул Пешо, но ничего больше сказать не смог, так сильна была обида.

— Так, так — покачал головой отец. Если бы ты был умным, ты никогда не обижал бы ребенка, только за то, что он не хочет пачкать платьице из-за ваших фантазий. Ты почему не постелил ей свой пиджак, кавалер ты эдакий?

— Я не кавалер! — ответил Пешо жестко.

— А-а-а, вот видишь, ты обиделся за то, что я назвал тебя кавалером! Короток же у тебя ум! А я в твои годы был кавалером, да и сейчас кавалер, признаюсь.

Пешо уставился на отца — настолько чудным казалось ему, что его отец может быть каким-то кавалером! Ведь только маменькины сынки да буржуи — кавалеры. С какой стати настоящий мужчина будет кавалером? Настоящий мужчина даже и не разговаривает с разными там девчонками и черт знает с кем.

— Нечего пялить глаза, — улыбнулся отец. — Так оно… Юлия младше тебя, и ты должен ее беречь, как… цветок, не давать, чтобы волосок упал с ее головы. А если ее кто-нибудь обидит, ты должен броситься, как орел, и если даже тебя налупят, я скажу: «Браво. Ты мужчина, а не олух».