Слендермен - страница 52

Так, я перелез. Чуть не свалился. Я сидел наверху, свесив ноги по обе стороны. Я, можно сказать, балансировал на яйцах, и мне было больно. Поэтому я стал съезжать вбок, надеясь, что успею перебросить ногу до того, как полечу вниз головой. Успел.

Щиколотке было больно, но идти могу, так что все пока в норме.

Тут очень темно. По главной дорожке у Земляничных полей пришлось пробежаться, потому что она была освещена. Если бы меня заметили, то на этом все и закончилось бы. Но вокруг ничего не шелохнулось, никто не кричал, моторов я тоже не слышал, так что, кажется, прорвался. Сейчас я под деревьями, иду на север. До водохранилища минут пять.

Можно было бы дойти и быстрее, но я не спешу – стараюсь шуметь поменьше и смотрю по сторонам, чтобы не нарваться на какого-нибудь спящего бездомного. Не знаю, что опаснее – такая встреча или то, что ждет меня у воды.

Это я типа пошутил. Извини. Короче. Я много об этом всем думал. Обо всем, что случилось после того, как Лорен пропала. Какая-то часть меня до сих пор смотрит на все это как бы стороны. Эта часть сейчас наблюдает за тем, как я посреди ночи пробираюсь сквозь Центральный парк, и ей очень хочется знать, о чем я вообще думаю. И я ее прекрасно понимаю. То, что я делаю, просто безумие. Опасно было так далеко заходить. Но эта часть моего разума ничтожно мала, а все остальное болит, будто голову зажали в тиски. Я понимаю, что все это глупо и безрассудно, но в то же время и логично. Потому что есть вещи, которые нужно просто принять, у которых нет объяснения. Вроде того телефонного звонка, которого как бы не было, но ты знаешь, что он был. Надо это принять, даже если ничего не понимаешь. Я не писал этих страниц, я не выдумывал этих снов, я не убивал этих птиц. И я не вообразил себе голос Лорен по телефону. Не вообразил ее просьбу о помощи. Не знаю, друг. Наверное, просто есть вещи, вещи, которые ты не можешь объяснить с помощью науки, которые кажутся глупыми, когда ты в тепле и безопасности. Наверное, просто там что-то есть, во тьме.

Черт! Не могу дышать. Просто…

Не могу…

Запись заканчивается 29 марта в 04:31

Запись начинается 29 марта в 04:40

Все в порядке. Все в порядке. Мне пришлось на секунду остановиться, и, только я замер, сразу накатили слезы. Просто истерика. Я так с детства не рыдал.

Не знаю. Ничего не знаю. Я еще иду на север. Или на северо-восток. Кажется. Я вроде бы никогда не был в этой части парка, но сейчас это, пожалуй, не имеет значения. Думаю, я все равно приду туда, куда нужно. Потому что я должен туда прийти. Стало гораздо темнее. Кроны деревьев сомкнулись надо мной, я больше не вижу неба. Но это ничего. Вроде бы. Я уже давно не видел огней. И дорожек. Под ногами только трава и грязь. Деревья старые. Указателей нет. Я как будто больше не в парке. Мне кажется, я где-то в другом месте.

Буду использовать телефон как фонарик. Так темно. Я даже своей руки прямо перед лицом разглядеть не могу. Очень тихо. Будто, кроме меня, нет ничего живого. Будто все здесь старое, мертвое, темное.

Господи, не знаю, смогу ли я. Мне так страшно.

Запись заканчивается 29 марта в 04:45

Запись начинается 29 марта в 04:49

Я пытался вернуться. Мне жаль, мне так жаль, но мне пришлось. Я больше тут не могу, это все неправильно, это все бред, это все ужасно.

Я пошел обратно, но там была только темнота.

Неба не видно, но должны были быть огни домов, а огней нет. Они будто исчезли. Я шел и светил себе под ноги фонариком, но моих следов не было. Я не знал, в какую сторону идти, крутился на месте. Думал, я закричу, но прикусил язык до крови. Я и сейчас ее чувствую. Пути назад нет. Вокруг деревья. Тут холодно, тут темно, и я не знаю, я вообще не знаю… Кажется, я облажался. Ужасно облажался.

Господи! Господи! Я больше не хочу. Я не…

Запись заканчивается 29 марта в 04:51

Запись начинается 29 марта в 04:56

Рядом что-то есть. Я не вижу этого – его, этого, – не знаю, но чувствую, что оно тут. Я это знаю, просто знаю, нутром чую. Я слышу, как оно двигается.

Оно не ломает ветки, оно шагает бесшумно, но я его слышу. Слышу, как колышется воздух. Слышу, как оно живет. Мне хочется смеяться. Не знаю почему, вообще-то ничего смешного. Но такое ощущение, что если я не засмеюсь, то начну кричать и не смогу остановиться. Потому что оно смотрит на меня. Я это чувствую. Оно так близко, что я, наверное, коснусь его, если протяну руку. И часть меня хочет это сделать, потому что это, скорее всего, будет конец: во мне поселится что-то, что нельзя будет вывести, и вместо красного будет черное, и тогда я уже ничего не буду бояться.