Слезы богини Пеле - страница 4
«Маршал, кто же еще», — чуть не выпалила Ноилани, но вовремя спохватилась.
Лили ответила ей непонимающим взглядом, словно понятия не имела о том, кто перед ней стоит.
Конечно, Лили хотела как лучше, но Ноилани не нуждалась в ее помощи по части любовных дел. В Лондоне ее ждал прекрасный почти-что-жених. Честно говоря, не такой уж и прекрасный, так как был староват. С банкиром Джоном Стоддартом она провела всего один ужасно скучный вечер. Они ходили в кино смотреть заумный французский фильм, в котором фигурировали секс, кровь и подсолнухи. И все же лучше скучный банкир, чем бессердечный частный сыщик, даже если вышеназванный сыщик и выглядит как нечто среднее между ковбоем и спортсменом-серфингистом — широкие плечи, вьющиеся темные волосы и глаза такие же голубые, как вода в заливе Кахалуу.
«Хватит, идиотка, — одернула она себя. — Думай о деле!»
В том-то и заключалась проблема. Она открыла очередную коробку и с отчаянием уставилась на стопку потрепанных журналов «Нэшнл джиографик». Они с Диллоном сидели на чердаке уже несколько часов, но не приблизились к разгадке таинственного самоубийства бабушки ни на шаг.
Начали они с бабушкиного кабинета. Это заняло все утро. Затем дела пошли быстрее. Они почти закончили осмотр дома, остался чердак, доверху забитый всякой рухлядью. Впрочем, учитывая скорость, с которой они продвигались, сидеть на чердаке им предстояло не меньше недели.
Ноилани тщательно просматривала каждый журнал, прежде чем положить его обратно в коробку. С тяжелым вздохом она упаковала очередную пачку журналов, отодвинула в сторону коробку и потянулась за следующей пачкой, но вместо нее увидела небольшую картонку.
— О господи, — прошептала она, откинув крышку.
— Что-то нашли? — спросил Диллон, который в это время выдвигал ящики старинного комода. Бросив комод, он стал пробираться к ней, перелезая через нагромождения коробок, ящиков и старой мебели. — Что там?
— Ничего.
Она неловко прикрыла бумаги руками, только руки почему-то перестали ее слушаться.
— Вы что-то нашли, это ясно. Что-то ужасное, потому что вы бледная как привидение. А ну-ка позвольте!
Диллон взял из ее рук коробку, открыл крышку и наугад вытащил первый попавшийся конверт, один из нескольких сотен. Пару секунд он смотрел на него в молчании.
— Какого черта? — вырвалось у него, когда он бросил на девушку взгляд, полный гнева и боли. — Оказывается, ты хорошая актриса, Ноилани, я не ожидал. Я думал, что ты меня не узнала, а выходит, сразу меня раскусила, да? И специально сюда притащила. Придумала какой-то дурацкий предлог и притащила.
— Ничего подобного! Это все Лили. Она узнала, что я ищу частного сыщика, чтобы расследовать смерть бабушки, и нарочно оставила на столе твою визитку…
— Я одного понять не могу: зачем ты хранишь письма, которые даже не удосужилась прочитать?
— Значит, ты мне писал… — сказала она так, словно сама не верила своим словам.
Он сдвинул брови:
— Да, писал, черт побери! Писал каждый чертов день целый год.
— Я не получала твои письма, — сказала она. — Должно быть, бабушка… — У нее перехватило дыхание, когда она представила себе, как страшно та ошибалась. Но почему? Зачем она прятала письма? Если только… — Наш поцелуй, — прошептала Ноилани. — Она видела, как мы целовались в конюшне.
Он выронил письма, схватил ее за руки и заставил встать.
— О чем ты говоришь?
— Я думаю, что бабушка перехватывала твои письма. Только не могу понять, зачем она складывала их на чердаке.
Он отпустил ее руки, но не произнес ни слова.
— Я должна была что-то заподозрить, когда бабушка вдруг отправила меня учиться в школу-интернат. Это случилось через неделю после нашего поцелуя. — Она помолчала. — Господи боже, нам было тринадцать и четырнадцать! Она подумала, что мы сбежим?
Ноилани делано рассмеялась, но ее голос дрожал.
Однако Диллону было не до смеха.
Она протянула руку и провела пальцами по его лбу:
— Можно попросить тебя об одной услуге?
— Какой? — хрипло спросил он.
— Поцелуй меня.
Шестнадцать лет — большой срок. За это время память об их первом поцелуе, возможно, потускнела. Тогда поцелуй Диллона показался ей, тринадцатилетней, каким-то особенным, но сейчас она взрослая, более опытная и менее впечатлительная.