Слезы любви - страница 26

— Конечно интересует. — Она улыбнулась доктору Робертсу, с опаской покосившись на мистера Кохрейна. Его подчеркнуто равнодушный вид расстроил ее.

Мистер Робертс ободряюще улыбнулся ей:

— Тогда мы постараемся вам помочь в этом вопросе. Верно, Ричард? Мы ведь не хотим ее потерять окончательно.

Мистер Кохрейн поднял голову и в упор взглянул на Мэри.

— Не понимаю, какой смысл ей работать анестезиологом, если она собирается заниматься общей практикой?

— Ерунда, мой мальчик, — не отставал мистер Робертс. — Разве не полезно в общей практике знать работу анестезиолога? Вы должны замолвить за Мэри словечко главному врачу в госпитале Святой Анны.

— Безусловно, я могу сказать, что со своей работой здесь она справляется превосходно, — согласился доктор Кохрейн таким тоном, как будто Мэри здесь не было, — но не уверен, что стоит рекомендовать ее для работы в госпитале Святой Анны.

Воцарилось неловкое молчание. Мистер Кохрейн закончил обед и молча вышел. Мэри с трудом сдерживала слезы обиды, а мистер Робертс смотрел на нее с недоумением.

— Вы не могли бы мне объяснить, что происходит? — спросил он наконец.

Она понимала, что доктор Робертс по доброте душевной хочет ей помочь. Поэтому вкратце рассказала ему историю с миссис Уортон, не зная пока, как он сам относится к этой даме.

Он выслушал ее внимательно, только иногда хмурился.

— Эта женщина просто прирожденная возмутительница спокойствия! Ричард это должен знать. Но вы уверены, что рассказали мне абсолютно все, моя дорогая?

Она немного покраснела.

— Все, что смогла.

Он не стал настаивать.

— Я согласен с вами — если кто-то и должен извиниться, так это она сама. Но почему вы не объяснили все как следует Ричарду?

— Я пыталась. Но он не захотел меня слушать.

— Меня-то он выслушает, — вдруг неожиданно резким тоном заявил старый доктор.

— Прошу вас, доктор Робертс, пусть все останется как есть!

Он встал и потрепал ее по плечу.

— Ричард временами судит сгоряча, но он честный и справедливый человек. Я непременно поговорю с ним.

Июль выдался удушающе влажным и жарким. Казалось, вот-вот разразится гроза, но она так и не собралась. Духота в операционной стала нестерпимой. Мэри купила себе пару белых теннисных туфель и надевала их вместо прорезиненных сапог, но это мало помогало — она задыхалась от жары в неизбежных шапочке, повязке, длинном халате и перчатках. Медсестра почти непрерывно вытирала ей лоб влажной салфеткой.

— Нам не помешал бы кондиционер, — пробормотал анестезиолог как-то утром, которое выдалось особенно жарким. — Впрочем, это слишком дорогое удовольствие.

В ушах Мэри вдруг что-то громко застучало. Она почувствовала, что пол уплывает из-под ног, только успела убрать руки от хирургического стола и ухватиться за поднос с инструментами.

— Какого черта, мисс Хантер! Что вы делаете?! — рявкнул доктор Кохрейн.

Она хотела что-то ответить, но в этот миг куда-то провалилась. Пришла в себя Мэри лишь в докторской. Около нее стояла Джо Миллер. Она сняла с нее шапочку и халат. Все окна в комнате были распахнуты, в них врывался легкий приятный ветерок.

— Простите, что доставила вам столько беспокойства. Доктор Кохрейн, наверное, страшно зол?

Джо сунула ей в руку стакан с водой, и Мэри жадно выпила все до капли.

— Любой может упасть в обморок в такую духоту. Я сама едва держалась.

— Мне уже лучше. Я могу вернуться в операционную.

Вошла другая сестра и передала, что мистер Кохрейн разрешает доктору Хантер сегодня больше не оперировать. Ей лучше полежать.

— Но со мной все в порядке! Я пойду туда…

— Лучше полежите, — заметила Джо. — Если вы рухнете во второй раз, вот тогда бури не миновать.

К обеду Мэри пришла в себя и отправилась в столовую. Мистер Кохрейн сидел там в одиночестве. Он встал и внимательно посмотрел на нее.

— Вам лучше? Вы все еще бледная.

Сев на подставленный им стул, Мэри с облегчением заметила, что он не сердится.

— Такое со мной в первый раз. Никогда раньше не падала в обморок. Я ничего не разбила, когда падала?

— Стянули стерильное полотенце с руки пациента, и все.

Он сказал это шутливо, и она впервые за последние недели улыбнулась ему.