Сломанная марионетка - страница 8
Мысли о Бишопе и моем отце гложут меня с тех пор, как я уехала из США. Может быть причина, почему это не так сильно влияет на Татум, в том, что она всегда под кайфом или пьяна, или занимается сексом. Хотя я не готова к сексу — и я даже не знаю почему, ведь мы с Бишопом не были вместе — я все еще чувствую, что предаю его. Хотя какое мне нахрен дело до того, предаю ли я его? Он предал меня! Он лгал, обманывал, манипулировал и убил кого-то. Он точно...
— Прекрати это, Тейт, — шепчу я сквозь слезы, когда у меня перехватывает горло. Одинокая слезинка стекает по моей щеке, и Татум ловит ее указательным пальцем. Затем берет меня за подбородок, поворачивая меня лицом к себе. Она смотрит мне в глаза, и на секунду она кажется совершенно трезвой.
— Мы вместе остановим это, Мэдс.
Сглотнув, я киваю и забираю у нее косяк. Прикуривая, подношу его к губам и глубоко вдыхаю, пока легкие не загораются, а горло не превращается в камень. Выдохнув дым, я начинаю кашлять, поэтому выхватываю виски из ее рук, передавая ей косяк. Открутив пробку, стучу себя по груди, затем подношу горлышко к губам и глотаю, позволяя жгучему дешевому виски покрыть мое и без того пересохшее горло.
Татум ложится на спину с зажатым между губами косяком, и я лежу рядом с ней, звезды плавают в бездне темной сферы, бутылка виски между пальцами, а мои волосы разметались по песку.
— Как ты думаешь, Тейт, ему когда-нибудь было не все равно? — шепчу я, наклоняя голову и глядя на южный крест, который ярко горит в небе.
— Бишопу? Нет. Нейту? Да. — Она громко кашляет, ударяясь себя в грудь. Я сажусь и пью, пока от жжения не немеет горло, а голова не начинает пульсировать от опьянения. Татум передает мне косяк. — Прости, Мэдс. Я просто не думаю, что ему не все равно. Но я бы не стала принимать это на свой счет. Ему плевать на всех и вся. — Я раскуриваю косяк, на этот раз затягиваясь подольше, чтобы усилить кайф, а затем медленно выдыхаю.
— Почему, бл*дь, я не могу заставить себя потрахаться.
— Это случится, детка. Я сказала, что ему все равно. Я прекрасно понимаю, что это так.
— Я глупая.
— Нет. — Татум качает головой, протягивая мне виски. — Нет, не глупая. Ты — Мэдисон Монтгомери, и ты — сука, которая чувствует, Мэдс. Это большое дело. Больше людей должны чувствовать.
— Чувствовала, — шепчу я, мои слезы уже высохли. — Они использовали меня как свою марионетку. Теперь я сломлена.
— Сломанная, но горячая, и которая, кстати, нашла горячего татуировщика!
Я смеюсь, втягивая нижнюю губу в рот.
— Он немного горяч, да?
— Немного? — Татум выглядит обиженной. — Милая, он вполне сойдет тебе до нашей следующей остановки.
— Ты уже решила, куда мы поедем дальше? — Говорю невнятно, мои глаза сужаются, пытаясь сфокусироваться на ней.
— Мммм, Милан?
— Испания? — спрашиваю я, потрясенная. — А как насчет Лондона? Может, Бристоль?
— Почему?
— Не знаю. Просто очень хочу найти горячего британского парня.
— Чтобы трахаться или чтобы жаловаться мне на то, что ты не можешь трахаться?
Я смеюсь, пихая ее плечом.
— Заткнись. Пойдем. — Я встаю с песка и тяну Татум за собой. Только мы обе крутимся и... я падаю. Приземляюсь на песок с грохотом, твердая поверхность больно отзывается на моей заднице.
— Черт! — ругается Татум, хихикая.
Я не могу сдержаться. Смех вырывается из меня, и я хватаюсь за живот.
— Вот дерьмо. — Я качаю головой, мои щеки теперь болят от всего этого смеха.
— Такого смеха я давно не слышала. — Татум сжимает свой живот, вытирая слезы с глаз.
— Да, я обещаю, что буду стараться делать это чаще.
ГЛАВА 4
— Доброе утро, горячая штучка. — Татум заходит в мою комнату, косяк между пальцами.
— Доброе утро, — отвечаю я, натягивая обрезанные шорты и обтягивающую майку. — Это не слишком?
— Ерунда! — Татум успокаивает мою неуверенность, делает шаг вперед и протягивает мне косяк. Она приподнимает мои сиськи и взъерошивает мне волосы. — Это же тату-салон!
Я подношу косяк к губам и делаю затяжку.
— Правда! — соглашаюсь я, отдаю ей косяк и выхожу в гостиную. Наша квартира — или апартаменты, как они здесь называются, — небольшая. В ней две спальни, небольшая гостиная и мини-кухня с видом на главную пляжную полосу. Мы платим небольшое состояние, чтобы жить здесь, но это то, чего хотела Татум, и поскольку она единственная работает в, то время, я позволила ей это сделать. Наши сбережения все еще приличны, благодаря тому, что Татум начала работать практически сразу, но это те деньги, на которые нам придется жить, когда мы покинем страну. Кухня горчично-желтого цвета, а гостиная — нейтрального бежевого. Это дом на пляже, и семья, у которой мы его снимаем, также владеет баром, в котором работает Татум. Все сложилось в нашу пользу, и нам очень повезло.