Сломанная орбита - страница 19

— И тогда вы решились использовать её на человеке? — тихо спросила Руся, не веря своим ушам.

— Это наука, дорогая моя, наука! — раздражено отозвалась доктор Симонова и судорожным движением скрестила на груди руки.

— Ох, ты! — пораженно присвистнул Горилыч.

Военные удивленно переглядывались, недоверчиво глядя на учёную. Эксперименты над людьми считались преступлением против Человечества и карались самым строгим образом.

«Зато понятно, почему они не хотели допускать нас в свои тайны», — подумал Булавин. — «Как только это всплыло бы наружу, их лавочку тут же с шумом бы прикрыли. Но, всё-таки, это не объясняет всего, что произошло на станции…»

— Продолжайте, — попросил Булавин, требовательно глядя на учёную.

— Я долго не хотела соглашаться на это, но вице-президент настоял. — Симонова усмехнулась. — Он сказал, что это открытие впишет моё имя в историю. Имя человека, который изобрел «сыворотку бессмертия». Естественно сам он думал только о деньгах… — Татьяна Сергеевна немного помолчала, вспоминая события тех дней. — Рональд Уизерспун, один из моих младших лаборантов, вызвался добровольцем. Он страдал хронической болезнью печени и мог жить только благодаря ежедневному многоразовому приему лекарств. Мы сделали ему укол сыворотки. Это было 9-ого февраля. К вечеру 12-ого он полностью вылечился. Более того, на момент начала эксперимента Рональду было тридцать четыре года, а уже через сутки все мыслимые медицинские тесты твердили, что его организму — двадцать пять. Рональд был обыкновенным мужчиной, не слишком увлекавшимся спортом, а потому с рядом характерных внешних недостатков. Но после начала эксперимента его мускулатура окрепла, он превратился в этакого супергероя, если угодно! Это был потрясающий, невероятный успех! К 15-ому февраля Рональд стал чувствовать себя ещё лучше, а биологически ему было ровно двадцать один год. Он был здоровее, сильнее, крепче любого молодого человека его возраста… я имею в виду не тридцати четырех летнего мужчины, а двадцати однолетнего парня! А 18-ого февраля с Роном что-то случилось. Я не знаю… Меня разбудила посреди ночи моя ассистентка. Она связалась со мной и сказала, что с Роном что-то не так. Он кричит и бросается на стены. Я прибежала в лабораторию и обнаружила, что Рон разломал стул, стандартный металлический стул, просто разорвал его пополам и принялся крушить всё кругом: мебель, приборы… Там же, в шестой лаборатории, в специализированном отсеке, отделенном от основного перегородкой из десятимиллиметрового пуленепробиваемого стекла мы держали и найденные на Виверне V образцы. Рон разбил бронированное стекло и принялся разрывать коконы. Он кричал что-то неразборчивое, что-то вроде «Зло! Зло! Они — зло! Не надо! Они придут за нами!..». Он повредил проводку, и начался пожар. Мы срочно эвакуировали лабораторию, и, во избежание распространения огня, залили отсек фреоном, но было поздно. Я не знаю… Что-то пошло не так, и произошёл взрыв. К счастью, никто при этом не пострадал. Мы перевели Рона в пятую лабораторию, но я не знаю… это был уже не совсем Рон. Вице-президент настоял, что бы мы сказали его жене, она тоже работает тут, на станции, что Рон улетел на Землю, ведь мы ещё надеялись, что сумеем вернуть ему разум, а сами стали за ним наблюдать. Три дня прошли спокойно — Рон лежал, как в коме, но при этом его физическое состояние оставалось превосходным. Если угодно, он был абсолютно здоров, если не считать того, что не приходи в сознание. По станции начали ходить какие-то слухи. Естественно, сотрудники, которые находились в лаборатории, когда Рон взбесился, дали подписку о неразглашении, но информация всё же каким-то образом просочилась. Люди начали нервничать и задавать вопросы, но нам удалось взять ситуацию под контроль. Однако, чтобы избежать утечки информации вице-президент Дантон предложил изменить орбиту станции. Это было 25-ого февраля. Но капитан… он сказал, что никогда в жизни на это не пойдет, поскольку это противоречит всем нормам безопасности, и, если на станции всё же действительно случится что-то серьезное, он не хочет брать на себя ответственность за жизни всех этих людей, которых Дантон предлагает лишить единственного шанса на спасение. С того расстояния, на которое предлагал отойти вице-президент, шлюпкам просто не хватило бы ресурса добраться до Земли. Но, думаю, именно этого Дантон и хотел. Он панически боялся, что о наших экспериментах станет известно на Земле.