Слово о Маяковском - страница 10

Маяковский, несомненно, знал, что поэма «150 000 000», которую он послал Владимиру Ильичу, вызвала у Ленина отрицательную реакцию. Он догадывался, что особенно настроило Ленина против поэмы пренебрежительное отношение к классикам. И он пытается объяснить свою позицию партии, Ленину. «IV Интернационал», в котором поэт мотивировал свою непримиримость к искусству классиков обстановкой нэпа, неправомерно связывая культуру прошлого с рецидивами буржуазной идеологии и активностью мещанства, имел подзаголовок: «Открытое письмо Маяковского ЦК РКП, объясняющее некоторые его, Маяковского, поступки». В черновиках поэмы «Пятый Интернационал» находим строки о желании поэта встретиться с Владимиром Ильичем, объяснить ему свою позицию.

Но для Маяковского, в отличие от его «левых» спутников, авторитет вождя революции не ограничивался сферой политики и государственной деятельности. Ленин для поэта — всеобъемлющий гений. И еще до поэмы о Ленине написаны ставшие классикой стихотворения о Пушкине, о Лермонтове («Тамара и Демон») — произведения, недвусмысленно указывающие, на чью сторону благодаря ленинской критике футуризма переходил Маяковский в споре об отношении к культуре прошлого.

Весь опыт работы на «злобу дня» («Окна сатиры РОСТА», стихи на газетной полосе) и особенно над поэмами, посвященными «истории современности», ставил Маяковского, как и всю советскую литературу, перед проблемой художественного метода.

Уже с самого начала 20-х годов на страницах периодических изданий все чаще мелькает слово «реализм»: «преображенный реализм», «монументальный реализм», «социальный реализм», «тенденциозный реализм»… Последнее выражение принадлежит Маяковскому. А ведь незадолго до того это слово в устах людей, считавших Маяковского своим соратником, звучало почти как брань.

В первых крупных послеоктябрьских произведениях поэта («Мистерия-буфф», «150 000 000», «Про это», «Пятый Интернационал») господствует принцип романтического преображения действительности. В отличие от дооктябрьских поэм, в которых страстно звучала романтическая мечта о прекрасном будущем, но идеал противостоял уродливой действительности, послеоктябрьские произведения проникнуты уверенностью: отныне все подвластно человеку, «как нами написано, мир будет такое…». Началось сближение романтической мечты с действительностью. В этом сближении большая роль принадлежала агитационной работе, которая учила ценить факты реальной жизни. «Агитация, — говорил поэт, — должна быть конкретной, детали надо брать не из общих принципов». В «Окнах сатиры РОСТА» и поэме «150 000 000», создававшихся одновременно, несмотря на общие черты, свойственные поэтике автора, все же нетрудно различить «сосуществование» разных стилевых систем: конкретно-реалистической и романтической. Романтическая в тот период более отвечала желанию запечатлеть в монументальных образах «поэтических вымыслов феерические корабли». Метафорическое движение мысли, создающее образное видение, мы наблюдаем и в поэме «Владимир Ильич Ленин», но совершенно особое. Никакой фантастики! Никаких «феерических кораблей» поэтической выдумки! Поэт ни на минуту не забывает, о ком он пишет. По его признанию, он «хотел дать сильную фигуру Ленина» в тесном взаимодействии с историей. Взаимосвязь исторического и логического определяет развитие всех тем и образов поэмы. Тема вождя тесно сплетена с темой народа и партии. В этом единстве нашел отражение взгляд поэта на движущие силы исторического процесса. Ни в одном из предшествующих произведений Маяковский не достигал такой ясности и четкости в освещении активных сил революционного движения. Разумеется, и тема народа и тема партии освещаются под воздействием главной, к тому же двуединой задачи — создания образа Ленина, величайшего исторического деятеля, вождя и человечнейшего человека.

Ленин велик. Он умел «направлять потоки явлений», он, «землю всю охватывая разом, видел то, что временем закрыто», был «телом и духом слит…». И он же — самый земной «изо всех прошедших по земле людей», «как вы и я, совсем такой же…». Но величие Ленина и его простота — это не соединение контрастных черт, а диалектическая целостность характера. Нового характера, новой человеческой личности, впервые представшей перед миром как воплощение революции, как высшее выражение жизни и человеческого величия.