Слово о сыновьях - страница 15

Это письмо и обрадовало нас, и удивило. Мы радовались, что у Бори такой верный взгляд на жизнь, и одобряли его благородное стремление бороться за справедливость. И вместе с тем мы удивлялись: как незаметно наш мальчик стал юношей и глазами взрослого взглянул на жизнь. Раньше все вокруг казалось ему радужным, приятным, и он, не задумываясь, с детской непосредственностью всему радовался. А теперь он уже стал замечать, что жизнь куда сложнее, чем она представлялась в беспечные годы детства.

Когда Боря после окончания практики приехал домой, мы сразу заметили происшедшую в нем перемену. Он стал серьезнее, задумчивее и уже не разделял того восторженного восприятия жизни, которое выказывал Миша.

— Ты — слепой котенок, — говорил он младшему брату. — Ничего не видишь, кроме хорошего. Я тоже плохого почти не замечал. А вот столкнулся с рабочими, погнул вместе с ними спину, посмотрел, как они живут… Сердце разрывается! Голову бы свернуть этой свинье Розентулеру… Как он над людьми издевается!

Присматриваясь к Боре, прислушиваясь к его разговорам с товарищами, я с удовлетворением отмечала: Борис на верном пути.

Весной 1937 года Боря окончил ремесленное училище. После выпускного вечера, на котором ему было вручено свидетельство о присвоении квалификации слесаря-токаря по металлу, Боря приехал домой. Мы горячо поздравили его с успешным окончанием учебы и получением специальности. Он смущенно улыбался и, как взрослый, крепко жал нам руки.

Боря и в самом деле стал взрослым. Высокий, статный, с веселыми голубыми глазами и густой шевелюрой каштановых волос, он выглядел старше своих шестнадцати лет. «Красивый парень!» — думала я, любуясь им. И Григорий Амвросиевич с радостью смотрел на сына.

— Ну, что теперь собираешься делать? — спросил он, стараясь подавить возникшее чувство нежности к сыну.

Боря ответил не сразу.

— Отдохнуть ему нужно, а там… — вступилась было я. Но сын будто не слышал моего замечания.

— Знаешь, папа, учиться дальше хочется, — высказал он свое заветное желание.

У отца исчезла с лица улыбка. Не такого ответа ждал он от сына. Ему одному трудновато было тянуть целую семью, и он надеялся на скорую поддержку сыновей. А они вот что, об учебе мечтают… Но Григорий Амвросиевич спокойно сказал:

— Ну, что ж, я не против. Только куда же ты пойдешь учиться?

— Папа, ты согласен? — обрадовался Боря. Он не ожидал, что отец так легко согласится. — Вы ведь знаете, я хотел быть учителем… Но раз это невозможно и я решил стать техником, то пусть хоть хорошим, знающим. Правда ведь?

— Это правда, сынок, но в Бессарабии нет технических школ.

Боря, по-видимому, давно готовился к этому разговору. Воодушевленный согласием отца, он выложил перед ним свои планы.

— Я узнал: в Бухаресте есть высшее ремесленное училище. Вот куда бы мне попасть!

Как ни тяжело было нам, а осенью пришлось проводить Бориса в Бухарест. Он отлично выдержал вступительные экзамены и был зачислен на первый курс высшего четырехгодичного ремесленного училища.

Миша уехал продолжать учебу в Сороки, и наш дом опять опустел. Я совсем загрустила. Младший хоть близко, в двадцати километрах, с ним можно видеться каждое воскресенье. А вот Боря… Далеко от родных мест, в большом чужом городе. Как ему там живется?

Время было тревожное. Фашисты в Румынии с каждым годом наглели все больше. Постепенно они прибирали власть к своим рукам. Самой крупной партией у них была «Железная гвардия», которая поддерживала тесную связь с гитлеровской Германией. Фашисты всеми силами стремились привлечь на свою сторону молодежь: создавали спортивные организации, открывали свои клубы, сетью ячеек опутывали учебные заведения.