Слой 3 - страница 11
Харитонов повернул микрофон набалдашником к себе, царапанье треноги по столу отозвалось в динамиках противным грохотом. «Не трогайте микрофон, пожалуйста, раздался за спиной Виктора Александровича уверенный женский голос. – Всех будет слышно, не волнуйтесь». Депутат вздрогнул, протянул руку к микрофону и тут же отдернул ее и потыкал пальцем воротник.
– Обрисуйте обстановку, товарищ Зырянов, – сказал, не напрягая голос, Виктор Александрович и услышал себя из динамиков.
Загорелый уперся взглядом в микрофон.
– Положение дел с вопросом неплатежей... – Слесаренко даже вздрогнул, не узнав изменившийся голос Зырянова. – Неоднократные, значит, обращения коллектива... Комиссия, значит, по трудовым спорам, учитывая доведенность до крайности, ну, крайнюю, значит, доведенность с невыплатами...
– Чего ты херню городишь! Какая комиссия! Ты скажи по-нормальному! – закричали враз со всех сторон, и сразу несколько рук потянулись через плечи сидящих за микрофоном, и Зырянов, ругаясь, принялся эти руки расталкивать. Все тот же уверенный женский голос прорезался в общем шуме: «Юра, снимай, снимай!».
Виктор Александрович встал и замахал над головой руками.
– Товарищи! – выкрикнул он, когда немного стихло.
– Разрешите мне обрисовать ситуацию, а если я ошибусь, вы меня поправите.
Шум снова вспыхнул и затих, и обретший прежний свой голос загорелый Зырянов громко сказал:
– Пусть попробует!
Слесаренко пробежал глазами по лицам сгрудившихся людей, привычно выискивая те немногие, где светился бы интерес и хоть капля доверия к нему, и таких не нашел и расстроился.
– Я для вас человек новый, – сказал он, прислушиваясь к собственным грохочущим словам. – Но я знаю Север. Я знаю, что такое нефть и как она вам достается. Я знаю, что вы честно заработали свои деньги, и знаю, что вам их не платят.
– Ну и толку, что ты знаешь, – сказал Зырянов, и его голос тоже ворвался в динамики. Снова накатил шум, и Виктору Александровичу пришлось напрячь связки.
– Но вам повезло! – крикнул он с обреченной веселостью. – Вам повезло, что я здесь новый человек.
– Не по-о-нял! – Зырянов приналег животом на край стола, не выпуская ладоней из плена подмышек. – Объясни, начальник.
– Все очень просто. – Слесаренко помедлил, дожидаясь тишины. – В этом городе у меня нет ни друзей, ни родственников. Даже квартиры нет, я живу в гостинице. У меня нет акций «Нефтегаза». Я никому ничем не обязан, и мне никто не обязан ничем. У меня есть только одно – моя должность, которая мне досталась на короткое время... вы знаете по какой причине. Так вот! – Он погрозил толпе пальцем. – Денег вам дать я не могу – у меня их нет. Не я вам должен эти деньги, вы знаете.
– Да где, блин, Вайнберг-то? – крикнули в толпе и замолчали.
– Короче, я вам не сват и не брат. После выборов меня вообще здесь может и не быть. Придет новый мэр, наберет свою команду...
– Что с Воронцовым? – снова крикнули в толпе.
– Плохо с Воронцовым, – сказал Виктор Александрович. – Очень плохо. И вряд ли будет лучше. Да не орите вы! – гаркнул он во весь голос и погрозил уже не пальцем, а кулаком. – Ночью водку здесь жрете, а днем права качаете? – Он понимал, что балансирует на грани. – И нечего на меня руками махать, знаю: пьете, хотя и не все. Те, что на рельсах – не пьют, и я их за это вот так уважаю, – Виктор Александрович чиркнул ладонью у горла.
– Так вот, дорогие мои нефтяники и все остальные, ничего я вам обещать не могу. Ни-че-го! Кроме одного-единственного, – он замолчал, чувствуя кожей накат напряжения, и произнес, глядя сверху в глаза Зырянову: – Хотите знать правду?
Слесаренко поднял голову и огляделся.
– Вы все – хотите знать правду?
– Да кто ж не хочет! – вяло ответили из глубины людского кольца.
– Так вот, дорогие мои, я вам обещаю одно: вы будете знать правду! Мне особо ни делать, ни терять до выборов нечего. Но я обещаю вам за эти оставшиеся месяцы разобраться самым серьезным образом во всем, что происходит в городе. Разобраться и вам доложить. По каждому пункту: по зарплате, по жилью, по детским пособиям. По ценам, в конце концов. Ну почему у вас мясо в магазинах дороже, чем в Сургуте?