Случайная вакансия - страница 2
От Центральной площади оставалось каких-то четыре минуты езды до гольф-клуба, а дальше городок шел на убыль, заканчиваясь россыпью обветшалых построек. Барри припарковал свой минивэн у клубного ресторана «Берди»[2], а потом немного постоял рядом, пока Мэри подкрашивала губы. Лицо приятно холодил вечерний воздух. Обводя глазами поле для гольфа, уходившее в сумерки, Барри спросил себя, стоило ли годами платить членские взносы. Гольфист из него был никудышный: замах орлиный – удар ослиный. А времени так или иначе ни на что не хватало. Между тем голова просто раскалывалась.
Выключив подсветку зеркала, Мэри захлопнула дверцу со стороны пассажирского сиденья. Барри, державший наготове брелок, нажал на кнопку автозамка. Жена зацокала шпильками по асфальту, центральный замок пискнул, и Барри понадеялся, что от еды у него пройдет тошнота.
Боль пушечным ядром взорвала мозг. Колени ударились о холодный асфальт, но Барри этого не почувствовал; череп захлестнуло волной огня и крови; агония была столь мучительной, что терпеть ее не было сил, но он терпел, потому что от вечности его отделяла ровно минута.
Мэри вскрикнула – и уже не умолкала. Из бара выскочили какие-то люди. Один тут же ринулся назад, вспомнив, что среди членов клуба есть двое врачей на пенсии. Знакомая супружеская пара, услышав из ресторана крики, даже не прикоснулась к еде и побежала на стоянку, чтобы оказать посильную помощь. Муж набрал по мобильному 999.
«Скорая» двадцать пять минут ехала из Ярвила – это был ближайший крупный город. Когда мигалка осветила пульсирующей синевой место действия, Барри лежал в луже рвоты, без движения и без признаков жизни; Мэри в разорванных колготках стояла рядом на коленях и сжимала его руку, сотрясаясь от рыданий и повторяя его имя.
Понедельник
I
– Соберись с духом, – сказал Майлз Моллисон, стоя в кухне большого особняка на Черч-роу.
Чтобы сделать этот звонок, он выждал до половины седьмого. Ночь прошла беспокойно, он подолгу не смыкал глаз и лишь урывками проваливался в тревожный сон. В четыре часа утра он понял, что жена тоже не спит, и они негромко поговорили в темноте.
Обсуждая то, что произошло у них на глазах, оба пытались отойти от потрясения и безотчетного ужаса, но при этом Майлза щекотало легкое пульсирующее возбуждение от мысли о том, как он сообщит эту весть своему отцу. Майлз намеревался дождаться семи часов, но опасение потерять пальму первенства погнало его к телефону еще раньше.
– Что стряслось? – загрохотал Говард с легким жестяным призвуком: это Майлз включил для Саманты громкую связь.
Бледно-розовый халат еще больше подчеркивал коричнево-махагоновый оттенок ее кожи: воспользовавшись ранним подъемом, она освежила свой тускнеющий загар средством из тюбика. В кухне смешались запахи растворимого кофе и синтетического кокоса.
– Фейрбразер умер. Вчера вечером рухнул как подкошенный в гольф-клубе. Мы с Сэм как раз ужинали у «Берди».
– Фейрбразер умер? – проревел Говард.
Его интонация предполагала, что Говард не удивился бы какому-нибудь драматическому развитию событий, связанных с Барри Фейрбразером, но такой новости даже он никак не мог ожидать.
– Рухнул как подкошенный прямо на стоянке, – повторил Майлз.
– Бог ты мой, – ахнул Говард. – Сколько ж ему было – всего-то сорок с небольшим? Бог ты мой.
Майлз и Саманта слушали, как Говард пыхтит, словно загнанный конь. По утрам его вечно мучила одышка.
– И что это было? Сердце?
– Говорят, что-то в мозгу. Мы поехали вместе с Мэри в больницу, и там…
Но Говард пропустил ответ мимо ушей. Майлз и Саманта слушали, как он говорит в сторону:
– Барри Фейрбразер! Умер! Майлз на связи!
Прихлебывая кофе, Майлз с Самантой ожидали, пока Говард не вернется к разговору. Когда Саманта присела за кухонный стол, полы халата слегка разошлись, обнажив богатство пышного бюста, который сейчас покоился на ее сложенных руках. Подпираемые снизу, груди выглядели более упругими и гладкими, нежели в привычном висячем состоянии. Клеенчатая кожа между ними подернулась мелкими трещинками, которые уже не исчезали, когда Саманта распрямлялась. По молодости она злоупотребляла посещением солярия.