Случайно... Конец - страница 12

стр.

И он хотел.

«Погодите-ка. Нет, не хотел. Твою мать! Возьми себя в руки, парень. Ты не хочешь её. Тебе не нужна пара».

У него не было ни малейшего желания влипать в нелепую, глупую, трагическую любовную историю. Ромео и Джульетта. Ланселот и Гиневра. Тристан и Изольда — это сказки, написанные дураками для дураков, для людей, слабых и движимых непрактичностью. А он Бог. Сильный. Дерзкий. Преданный. И можно добавить, что очень практичный. Скорее всего, он не позволит себе страдать вечность только потому, что Вселенная жестокая сучка, решившая создать идеальную женщину. Единственная и специально созданная женщина, которая заставит его чувствовать себя полноценным. Та, которая доставит ему эйфорическое удовольствие, какое только может испытать мужчина…

«Идиот, ты себя погубишь».

Пока Эшли на пробежке, Маакс подумал, что это прекрасная возможность исследовать её дом. Если хочет защищать её, придётся изучить её окружение, распорядок и нужно помешать ей сесть в машину, за которой ему сложно будет уследить.

Он шёл по дороге, пока не наткнулся на дом с закрытой подъездной дорожкой и высокими оштукатуренными стенами. Он заглянул через решётку и увидел маленькую красную машину Эшли, припаркованную на гравийной дорожке. Пышный тропический сад скрывал большую часть бунгало в испанском стиле, а высокие пальмы затеняли крышу — очаровательный и уютный дом, но Мааксу не понравилось, что Эшли живёт в таком скромном жилище.

Она — его пара и заслуживает большой современный дом с…

«Твою мать. Она не твоя. Сопротивляйся желанию защитить и заботиться».

Зарычав на себя, он обошёл владения по небольшой тропинке, которая вела к пляжу, и нашёл чёрный вход во двор, стена которого упиралась в пляж без особой защиты от злоумышленников. Он перепрыгнул эту стену и попытался открыть заднюю дверь.

— Эта женщина просто напрашивается на неприятности. — Ему придётся поговорить с ней об этом позже. Если он вообще заговорит с ней.

Он вошёл на кухню и почувствовал восхитительный аромат — сладкий, цветочный и свежий. Эшли.

«Не обращай внимания на приятный аромат. Это просто химия. Физиологическая реакция. Ты слаб? Нет! Ты — Бог. Химия тебя не свалит».

Он осмотрел кухню в поисках очевидных опасностей. Сама комнатка весёленькая и опрятная с бело-синими столешницами, выложенными мексиканской плиткой. На маленьком деревянном столике в центре стояла миска с манго и папайей… ничего явно опасного.

Маакс направился в гостиную. Типичные для этих мест полы были выложены красновато-коричневой плиткой, а стены обделаны грубой штукатуркой. На кофейном столике стоял ярко-синий керамический кувшин, расписанный вручную, а рядом — небольшая кадушка с цветком и маленькая статуэтка майя — его сестра Акна, Богиня Плодородия. На статуэтке она изображена с огромным животом, и стиснув зубы, потому что готовилась к родам. Маакс мгновенно обнаружил, что представляет Эшли с большим животом, где его малыш…

«Вот же зараза! Не будет у тебя с ней детей. Тебя навек закопают в недра Земли. А если нет, то только потому, что наступит апокалипсис. Будущего у вас нет».

Обругав себя, он закончил осматривать гостиную. На стене висели красивые чёрно-белые фотографии руин Тулума. Он наклонился к одной из рамок, чтобы рассмотреть подпись. «Эшли Роузвуд». Она сама фотографировала.

Не зная почему, но представив, как она бродит по руинам с фотоаппаратом, он улыбнулся. Дальше висели потрясающие фотографии пляжа. Оказалось, она любит океан так же сильно, как и он.

Впрочем, это не важно. Именно. Всё это не важно. Миллионы людей любят океан. Она же не грёбаный единорог.

Пройдя по длинному коридору, он нашёл кабинет, в котором не было ничего интересного: письменный стол, стул, книжные полки, заполненные ужасными любовными романами. Следующая комната представляла собой пыльную гостевую с собственным закрытым патио.

Он толкнул последнюю дверь и увидел большую неубранную кровать. Сладкий тропический аромат Эшли наполнил воздух.

«Её спальня».

Он глубоко вздохнул. Волна похоти затопила пах, отчего его достоинство налилось кровью.

«Сколько тебе лет, чёрт возьми, парень? Ты — жалок».