Слуга трех господ - страница 25
— Это арест? — спросил Краснов у Тарасова.
— Нет, это временное задержание до выяснения, кто может Вас принять, — ответил тот и ушел.
Вернулся Тарасов вместе с каким-то матросом только к вечеру и, сказав Краснову, что этот матрос будет его допрашивать, снова ушел. А пришедший с Тарасовым матрос дал Краснову бумагу, чернила и ручку и попросил его написать, по чьему приказу казаки наступали на Петроград и как бежал из Гатчинского дворца Керенский. Краснов и Деменев письменно ответили на заданные вопросы и отдали бумагу матросу.
— Теперь мы свободны? — спросил Краснов.
Но матрос, ничего не ответив, ушел. А Краснов, Деменев и Чеботарев вместе с остальными арестованными остались коротать ночь в заточении и неизвестности об их дальнейшей судьбе. Ночью некоторых арестованных куда-то вызывали, после чего одних отпускали, а другие возвращались обратно. К полуночи в комнате остались всего восемь человек. Утром Краснова, Деменева и Чеботарева привели в комнату, где за столом сидел человек с погонами прапорщика, который представился Н.В. Крыленко, и сказал:
— Ваше превосходительство, у нас возникли разногласия с казачьим комитетом по поводу пушек, которые мы должны забрать у казаков и отправить на фронт. Но казаки не отдают их, поэтому я прошу Вас, ваше превосходительство, приказать артиллеристам сдать пушки.
— Нет, — сказал Краснов, — такого приказа я им не отдам, а сами артиллеристы, пока живы, никогда и никому свои пушки не отдадут.
Получив от генерала отказ сдать казацкие пушки, Крыленко пригласил в свою комнату солдатские и казацкие комитеты, которые долго обсуждали этот вопрос и в конце концов обоюдно решили оставить пушки казакам. А когда вопрос с пушками был решен, то Краснов напомнил Крыленко, что его обещали отпустить через час, а держат в этом гадюшнике уже целые сутки. На что Крыленко ответил, что прибывших вместе с ним офицеров он может отпустить хоть сейчас, а его, Краснова, до прояснения сути дела он отпустить не может. Но и здесь держать его нет подходящих условий. Поэтому Крыленко посоветовал Краснову поселиться где-нибудь в Петрограде, а его офицеры могут ехать в Гатчину или остаться вместе с ним.
— У меня в Петрограде есть квартира, и мы все вместе можем поселиться там, — ответил Краснов.
— Прекрасно, — сказал Крыленко, — назовите адрес, и вас отвезут на вашу квартиру. Но прежде чем отправить вас туда, я должен взять с вас подписку о невыезде из города и о неприменении оружия против советской власти.
Краснов, Деменев и Чеботарев написали такие расписки и отдали Крыленко, который, внимательно прочитав их, сказал:
— Хорошо, господа офицеры, советская власть вам верит и надеется, что свое офицерское слово вы сдержите.
После чего спросил:
— У вас ко мне есть еще какие-нибудь вопросы?
— Да, — сказал Краснов. — Я прошу Вас разрешить моему адъютанту Чеботареву съездить в Гатчину за моей женой и привезти ее в петроградскую квартиру.
Крыленко разрешил, и Чеботарев уехал в Гатчину, а Краснова и Деменева отправили обратно в комнату для арестованных. Вечером пришел Тарасов и сказал, что машина для их отправки на квартиру подана и ждет у подъезда. Но когда Краснов с Деменевым, в сопровождении Тарасова, вышел из арестантской комнаты, то солдаты и красногвардейцы окружили их и не хотели выпускать из здания Смольного. Одни кричали, что нужно расстрелять генерала на месте, другие — что его нужно отправить в военный трибунал. Чем все закончилось бы, неизвестно. Скорее всего, генерала Краснова расстреляли бы без суда и следствия здесь же во дворе Смольного, а вместе с ним и полковника Деменева. Но Краснову с Деменевым и на этот раз повезло. Неожиданно к ним подошла группа матросов во главе с боцманом огромного роста и богатырского телосложения, который сказал кричащим солдатам и красногвардейцам, что они генерала и полковника переводят в другое, более подходящее для их содержания помещение, и повели их по коридору. Затем открыли дверь одной из комнат и попросили офицеров пройти в нее. А когда они вместе с матросами зашли туда, то оказалось, что из этой маленькой комнаты есть выход из здания Смольного, через который матросы вывели офицеров во двор и посадили в машину «скорой помощи», а затем в сопровождении Тарасова и шести гвардейских матросов поехали в город. Когда машина выехала за территорию Смольного, боцман сказал: