Слуги этого мира - страница 8

– Страж только про членов семьи говорил, – сказала Диана.

Помона молчала.

– Это ошибка, – упорствовала она.

Соседи по скамье то и дело оборачивались на них, кто исподтишка, а кто – не скрывая любопытства. Помона сбилась с мысли и никак не могла вывести ничего, кроме все увеличивающейся точки в конце исчерпанной темы.

– Куриц ты тоже вписывать будешь? – не удержалась Диана.

– Речь здесь идет о трагедии в доме, – сквозь сжатые зубы прошипела Помона. Она терпела из последних сил, чтобы не намекнуть, какой еще курице скоро может понадобиться помощь.

– А если бы и они забежали в дом вслед за Стражем? Ты бы и ими пергамент замарала, чтобы только не отдать мне? Для моих…

– Да! – взорвалась Помона и грохнула по столу кулаком. – Потому что помощь может понадобиться любому, будь то хоть член семьи, хоть домашняя животина, хоть Страж! Все заслуживают места на пергаменте не меньше, чем девять твоих детей. Не помешало бы и тебе смотреть чуть дальше своих люлек и знать, как кому руку, а если нужно – лапу… пере… вязать…

Голос Помоны сошел на нет. Она не заметила, когда успела встать на ноги и нависнуть над вжавшейся в скамью Дианой на глазах у всего класса.

Помона закоченела, не в силах опустить наставленный на обидчицу палец. Она медленно повернулась к самой высокой фигуре из присутствующих, но тут же опустила вытаращенные глаза. Помона надеялась, что Страж по обыкновению потеряет к ней интерес,

ну пожалуйста

но он не отвернулся от нее ни через минуту, ни даже через две. Боковым зрением Помона это видела и заставила себя ответить секундным взглядом. Но пожалела об этом сразу, как решилась поднять глаза.

– К порядку, – сказал Страж.

В его тихом, тугом, невообразимо холодном голосе звучало больше угрозы, чем в вое стихийного бедствия. В классной комнате повисла тишина, сухая и пыльная на вкус. Не шевелились ни люди, ни даже перья в их руках.

Дрожащие в глазницах янтарные глаза не выпускали из своих страшных, ядовитых пут Помону. Она не шевелилась и молила звезды о том, чтобы раствориться. Таким долгим, пристальным взглядом Стражи удостаивали только нарушающих закон поселенцев. И этого хватало, чтобы поставить на место за долю секунды даже самых отпетых негодяев.

Помона почувствовала, как за низ живота ее обнял страх.

– Сядь, – рявкнул Страж.

Содрогнувшись всем телом, Помона упала на скамью и уставилась в парту. Его голос, на десяток тонов ниже человеческого, прозвучал как рык дикого зверя.

Страж сел за письменный стол, который был грубо сколочен под его габариты и размерами превосходил обеденный, за которым собирались человеческие семьи до десяти человек. Чтобы комфортно себя за таким чувствовать, Помоне, вероятно, понадобилось бы подложить под себя две подушки. А может и три.

Страж что-то писал. Не поднимая головы, он быстро перечитал только что выведенные на пергаменте слова, а затем убрал сложенную в несколько раз записку в складки своей вишневой набедренной повязки. Наклонил голову и прикоснулся указательным пальцем к левому уху.

От Помоны как от прокаженной на сей раз попятилась не только Диана, но и все, кто сидел рядом с ней в радиусе пяти футов. Никто и никогда не мог понять, что делают Стражи в этот момент, но знали точно: все бдящие в округе уже в курсе произошедшего.

Когда Страж вновь опустил руку и выпрямился, оглядел всех присутствующих так, будто не мог понять, по какому поводу они сидят перед ним без дела. Тут уж взгляды уронили все ученики.

– Останешься дежурной, – сказал Страж вполголоса, но и этого хватило, чтобы пол под ногами Помоны загудел. – Всем остальным – заниматься.

Перья тут же заскрипели по пергаменту. Но что-то подсказывало Помоне, что строчки, которые они выводили, сейчас мало походят на осмысленное повествование и будут зачеркнуты со звоном колокола.

Когда ученики удалились, Страж прошел мимо вжавшейся в стену Помоны, будто не заметил ее вовсе, и вышел из классной комнаты вслед за людьми. Помона не решалась пересечь зал, пока под ногами Стража совсем не стих визг половиц.

Наконец, воцарилась тишина. Ни Стража, ни человека не появится здесь до завтрашнего дня.