Слуги ветра - страница 72

А сейчас четверо молодых и проворных клыкастых тварей подхватили своего нового повелителя и стали взбираться на стены обелиска. Острые и твердые когти на руках и ногах десятками крючьев цеплялись за самые мелкие выступы каменной кладки, поднимая Гурымея вверх, к вершине башни. Горные короли были прекрасными верхолазами, одинаково проворно двигались как по земле, так и по стенам, штурмовали неприступные крепости, пролезали в самые узкие щели. На широкую площадку, венчающую древний маяк, Ши-фу мага лишь внесли, оставаться там не стали, сразу сползли ниже, в густую тень каменных выступов. Затаились, облизывая окровавленные лапы.

Иридин Гурымей остался один перед темным зевом широкой арки, сужающимся тоннелем уходящей в глубь верхней надстройки башни.

— Выйди мне навстречу, Чурма! Что толку отсиживаться в тени, ведь ты уже имел честь видеть, как я пришел и с кем!

В глубине темного провала послышался только звон железа и хриплый гортанный голос.

— Ты всегда был грязной скотиной, уважаемый князь. И если тебя выпирали в дверь, ты лез в окно. Входи, коль пришел, только шавок своих держи подальше, не то всем не поздоровится.

— Чурма, Чурма, — вздохнул Гурымей с наигранной жалостью, — жизнь отшельника превратила тебя в сущего грубияна. Между прочим, перед тобой верховный жрец, а не слушатель твоей поганой академии.

Вынужденный немного пригнуться, чтобы войти в низкую арку, Гурымей прошел внутрь и встал у входа. Прямо перед ним замер Чурма. Высокий, сухопарый, с окладистой короткой бородкой, с колкими, пронзительными карими глазами — явным признаком высокородного. Его длинные волосы с проседью были подвязаны на голове широким платком, льняная рубаха, потерявшая цвет, была прожжена в некоторых местах, от груди до колен был наброшен широкий кожаный фартук, на ногах войлочные туфли на толстой кожаной подошве.

Чурма стоял, чуть ссутулившись, позади огромной наковальни, в правой руке он держал молот, в левой — длинные клещи. За его спиной полыхал огромный кузнечный горн.

— Тебе недостаточно того, что ты сжил меня со свету в Филадее, с позором выгнал из королевской академии, теперь еще и явился в мой дом со стаей кровожадных выродков!

— Тебе пора преподать урок хороших манер. Не пристало так разговаривать с инквизитором, хоть ты и старше меня.

— Я вижу тебя насквозь, Гурымей, ты использовал уже слишком много сил, чтобы усмирить и подчинить себе тварей, пирующих сейчас на человеческих останках, но ты, видимо, забыл, кто из нас двоих обладает заветной книгой Юргуса.

— Случись этот разговор при свидетелях, я бы стегнул тебя жреческой плетью за ересь и вздор, но я знаю о существовании завета и потому не стану говорить, что не верю в существование семи богов. Но духам стихий в моем лице сейчас наплевать на богов, нам нет дела до твоего завета, нам нужна «Свирель ветров»!

Чурма беззвучно засмеялся, часто выдыхая, и положил клещи на наковальню. Молот из рук он пока выпускать не спешил.

— Я верю в богов, Иридин! И пусть последователи отрешенных нейфов думают, что боги были бессильны перед ликом стихий, я точно знаю, что бессилие и безразличие это не одно и то же. Ты стоишь на камнях, освященных богами, ты окружен ими, и в этих стенах все великие духи четырех стихий пляшут только под мою свирель в этом горне! По моей воле они одновременно принимаются делать то, что требую от них. Твое грязное отребье не сможет войти сюда только потому, что здесь пахнет серой и углем, здесь кипит металл, томясь в тигле на белом огне, раздутом ветрами, поклоняющимися мне как своему господину. Все твои формулы и заклинания истинно ересь в этой обители.

— И что, Чурма, устроишь со мной битву на земле богов. Осквернишь моей кровью эти стены, чтобы потом навсегда покинуть мастерскую?

— Нет, Гурымей. Хоть я и ненавижу тебя, и презираю как лев гиену, я знаю истинную причину, по которой ты пришел ко мне, рискуя своим положением, своей репутацией и жизнью. Ты почуял голос камней, древних знаков. Слабый шепот, далеким громовым раскатом отраженный в притихшем небе. Камни заговорили, возвещая новый приход!