Слушается дело о человеке - страница 15

Особу искренно обрадовало такое бескорыстие.

— Агнетхен, принеси еще бутылку!

Хозяйка, которая все это время сидела за дверьми, в будуаре, немедленно принесла две бутылки вина и тихонько положила на стол штопор.

Нет, они не были пьяницами! О, разумеется, нет! Они были почтенными бюргерами со своими достоинствами и недостатками, которые пользовались влиянием в политике и в экономике. Они были всегда хорошо одеты, тщательно выбриты, и по воскресеньям их всегда можно было застать в церкви или в пивной, смотря по обстоятельствам. У них были дети, которые учились в школах и даже в университетах. Нет, об этих бюргерах нельзя было сказать решительно ничего дурного.

А Пауль-Эмиль Бакштейн излучал такую значительность, что устоять против нее было трудно. Сама манера, с которой он курил, садился в машину, махал рукой, производила подкупающее впечатление!

Казалось, что малярное дело не имеет к нему никакого отношения. На то у него были рабочие, которым полагалось пахнуть краской. Разумеется, когда заказов было слишком много, он, чтобы показать пример, тоже брался за кисть. В былые времена он даже разрисовывал стены тюремных камер, в которых сидел, и его рисунки доставляли большое удовольствие другим обитателям. Но об этих своих художественных произведениях он вспоминать не любил.

— Ну-ка, Агнетхен, принеси нам бутылочку, да поживее! — крикнул он, поворачиваясь к будуару, — и пухленькая дамочка тотчас вошла в комнату, неся вино.

Гости засмеялись, а Гроскопф воспользовался замешательством дамы и поправил булавку, расстегнувшуюся у нее на груди. Агнетхен стукнула его по пальцам и покраснела до корней волос.

В эту секунду Шартенпфуль заметил паука, который все время сидел за отворотом его брюк, но вдруг, ошалев от паров алкоголя, неосторожно вылез и, пошатываясь, стал ползти наверх.

— Сволочь! — крикнул Шартенпфуль. — Мерзость!

Он бросил паука в камин, вытянулся в качалке и стал громко смеяться над анекдотами Гроскопфа.

В полночь гостеприимная хозяйка подала гостям яйца под грибным соусом.

В магистрате мало что изменилось. Только машинистку по причине все продолжающейся рассеянности перевели в другой отдел. Ее место заняла некая разведенная дама, с залихватской стрижкой и глазами продувной бестии. Она дымила, как паровоз, пила, словно заправский пьяница, в рабочее время заполняла таблицы тотализатора и покрывала лаком ногти. Словом, она была вполне на месте. Кроме того, дама знала немного стенографию, и Гроскопф частенько вызывал ее для работы в свой кабинет.

— Знаете, — шептал он своим коллегам, — в нашем возрасте это не так уж просто. Приходится беречь свои силы.

Но, когда новенькая начала строить глазки другим сотрудникам, Гроскопф отбросил шутки в сторону и сделал ей серьезное внушение.

— Я вовсе не так стар, как написано у меня в паспорте, дитя мое! Напротив! Я становлюсь моложе с каждым днем.

Продувная бестия расхохоталась.

— Гоп-ля, сударыня! Что за темперамент! — смеясь, воскликнул господин, столкнувшийся на углу с Люцианой. — Вот хорошо, что я встретил вас. Скажите, вашего мужа еще не уволили? Нет? Он что же, сумел выпутаться из этой истории?

Люциана смотрела на него во все глаза.

— Выпутаться? Из чего?

Господин тихонько свистнул и посмотрел на нее еще пристальней.

— Гм, — хмыкнул он, не спуская с нее глаз.

Люциана поглядела в другую сторону. Желтый трамвай мчался прямо на нее, но, не доехав, с лязгом свернул за угол.

— Право не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она.

— Не понимаете, нет? — Он придвинулся к ней. — Значит, у него есть от вас тайны.

— У кого?

— Да у вашего мужа.

Люциана вздрогнула от изумления.

Драйдопельт не спускал с нее глаз.

— Вся эта история с велосипедом чертовски неприятна. Даю голову на отсечение, что они ее попросту состряпали.

Головы ему, совершенно очевидно, никто отсекать не собирался, и ему легко было клясться.

— Понятия не имею ни о какой истории с велосипедом, — взволнованно сказала Люциана. — Может быть, вы ошибаетесь?

О нет, господин Драйдопельт никогда не ошибался. Нет, нет, она напрасно так говорит. Все, что совершалось в городе или в округе, становилось известным ему первому. Никто не знал, чем занимается господин Драйдопельт, на какие доходы живет. Он не был чрезмерно занят, но он не был бездельником. У него не было ни близких друзей, ни заклятых врагов. Он ни в ком не заискивал. Вот из-за этих свойств все и старались быть с ним в наилучших отношениях.