Слушается дело о человеке - страница 27

Но что это вдруг очутилось на голове у советника? Не новый ли с иголочки, чуть сдвинутый на затылок дурацкий колпак? Грабингер просто глазам своим не поверил. Сквозь сверкающее стекло машины совершенно ясно был виден колпак. Впрочем, нет, он обманулся. Советник повернул руль, свет упал с другой стороны, и библиотекарь с досадой убедился, что стал жертвой миража, обманчивого отражения в стекле. На человеке за рулем был, разумеется, самый обыкновенный мундир, то есть самый обыкновенный костюм, хотел сказать Грабингер, такой, как на тысяче людей.

Итак, он отправился к себе, решив подчиниться приказу и присоединить к пяти уже имеющимся заявлениям еще одно, шестое.

Придя в библиотеку, Грабингер позвонил Брунеру и некоторым другим читателям, предлагая запастись пищей духовной на время его отсутствия.

Заместителя на время непредвиденного отпуска Грабингеру не дали. Приходилось волей-неволей прекратить выдачу книг. Подчиненные еще слишком молоды и неопытны. Он не мог доверить им столь важное дело.

Хотя Грабингера неотступно преследовала мысль о болезни жены, он пытался выполнять обязанности заведующего библиотекой и усердно бегал между книжных полок. Наконец он уселся, вытащил из ящика маленькую шкатулочку, пересчитал в ней деньги, добавил несколько монет и поставил на письменный стол. От постоянного прикосновения к книжным страницам руки Грабингера стали жилистыми и подвижными. Пальцы были в пятнах, характерных для курильщиков. Действительно, он курил больше, чем ел. Если бы он лучше питался, он не был бы худ как спичка. Но в том-то и дело, что он ел слишком мало. Во-первых, на войне он приобрел болезнь желудка, во-вторых, жил очень далеко от места службы и не мог регулярно питаться дома. Куренье поддерживает бодрость духа, говаривал он обычно. И, очевидно, это была правда. Грабингер был не только крепок и бодр духом, он умел взбодрить и окружающих, с ним было интересно общаться. Его собеседники не могли уснуть всю ночь напролет и даже на следующий день не находили покоя от обуревающих их мыслей. Грабингер умел не только заставить думать, он словно встряхивал человека. Архивариус — существо не от мира сего — вдруг начинал читать современные книги. Адвокат углублялся в художественную литературу. Приказчик магазина принимался глотать сочинения по естествознанию, а старшая палатная сестра бредила романами Кафки.

Сам он больше всего, разумеется, любил книги, но хорошо разбирался и в живописи и в музыке. Искусство заполняло всю его жизнь. Даже свои личные книги он предоставил в общественное пользование и выдавал их вместе с казенными. Правда, он получал деньги за пользование этими книгами, но сдавал их всегда в кассу магистрата и покупал потом на них новинки для библиотеки.

Члены магистрата лишь изредка и случайно попадали в его владения, и это создало невидимую стену между ним и его коллегами. Господа советники были слишком заняты: им приходилось вечно сражаться со всякими злоумышленниками. Кроме того, они вынуждены быть всегда начеку, как бы где-нибудь кто-нибудь их не опередил. Разумеется, не у всех есть возможность убивать время с дурнями, помешанными на книгах.

Библиотекарь взял телефонную трубку и на всякий случай позвонил в бухгалтерию. Никто не ответил. Он посмотрел на часы. Рабочий день давно уже кончился. Он торопливо разложил счета и прочие бумаги по ящикам, закрыл стол на ключ, запихнул ящичек в свой портфель и вышел из магистрата. Торопясь изо всех сил, он пробирался сквозь уличную сутолоку. Ему хотелось поспеть на автобус, чтобы проехать хоть часть пути.

Грабингер очень спешил и поэтому не заметил, как мимо него проехал зеленый служебный автомобиль и свернул в переулок. Заметь Грабингер эту машину, он, разумеется, немедленно узнал бы советника Альфреда Зойферта. Но Грабингер бежал, крепко зажав под мышкой портфель, и успел увидеть лишь красные огоньки и хромированный буфер уходящего автобуса.

Другого средства сообщения в скором времени не предвиделось, и, насвистывая песенку, он, подобно бродячему подмастерью, поплелся пешком.

Зато советник, наоборот, прибыл вовремя, даже, пожалуй, слишком рано. Миловидная, пухленькая дамочка на третьем этаже не успела накинуть на себя красное платье, украшенное рисунком из лебединых шей, а гость уже стоял на пороге. Она быстро увлекла его в гостиную, взяла его до отказа набитый портфель, закурила сигарету и убежала, чтобы наконец одеться.