Слушается дело о человеке - страница 30
— Особенно если вспомнить, — вставил Цвибейн, — что, по последним статистическим данным, на одного чиновника приходится в среднем сто нечиновников. Ведь это целая рота, которой должен командовать наш брат.
— Именно, именно! — подтвердил Шартенпфуль. — Нет, вы попробуйте только держать этакую орду в узде. Штатские об этом и понятия не имеют. А как это изматывает! Ничего удивительного, что у нас не выдерживают нервы.
— Совершенно верно! — сказал, ухмыляясь, Драйдопельт. — А прибавьте к этому еще всякие тайные неприятности. Скажите, пожалуйста, прикончили уже этого парня, Брунера?
Все замолчали, как по команде. Особа без всякой видимой нужды принялась сморкаться. Раздался сухой звук. Цвибейн — он был несколько долговяз, зато обладал прекрасным голосом и тончайшим обонянием — снова вытащил из кармана коробку сигарет и протянул их спрашивающему. Советник высморкался еще раз, очевидно через другую ноздрю. Раздался тот же сухой и резкий звук. Шнор перестал покачиваться на носках и сдунул пылинку с брюк.
— Я курю только трубку, мой дорогой, а не этакие огрызки. — И Драйдопельт сунул еще одну сигарету в жилетный карман.
— Прикончили? Что за чепуха! — опомнился наконец Цвибейн. — Да и за что, в сущности?
— Его ни в чем нельзя обвинить, — прибавил советник. — И, наконец, за каждым водятся грешки.
— Но ему объявили выговор? — продолжал допрашивать Драйдопельт. — По крайней мере так мне сказали. И с заведования отделом его тоже сняли. Нет, что-то у вас тут не сходится. — И он обвел присутствующих своим пронзительным взглядом.
Особа, которая уже сложила носовой платок и сунула его в карман, стояла, почесывая в растерянности подбородок. Но ей пришел на помощь счастливый случай. В освещенной двери пивной появился Отто Гроскопф и, тяжело ступая, направился прямо к собравшимся.
Драйдопельту невольно припомнился корабельный трюм, когда из него один за другим вылезают пассажиры. В юности он служил на флоте и навсегда сохранил любовь к морю. Увидев Гроскопфа, он даже сплюнул…
— Святой Никодим! — воскликнул тот, заметив Драйдопельта. — Какая неожиданность! — и протянул ему руку.
Но, должно быть, человек, к которому он обратился, не заметил этого. Драйдопельт закашлялся, словно поперхнувшись, и не вынул рук из карманов.
Теперь, очевидно, они были в полном сборе. Не говоря ни слова, маленький отряд снялся с места и, словно по команде, тронулся в путь. Они шли мерным, уверенным, бюргерским шагом по ночным улицам. Но разговор у них не клеился. Видно, пиво парализовало их мыслительные способности. Генрих Драйдопельт отстал на ближайшем углу.
Тем временем Мартин Брунер обжаловал выговор. В своем заявлении он сослался и на показания свидетельницы фрау Элизы. Документ этот Брунер решил лично отнести в отдел кадров и заодно разузнать, чем вызвано двусмысленное поведение начальства. Как раз когда он засовывал заявление в портфель, в комнату вошла Люциана.
— Тебя спрашивает какой-то человек. Я повстречала его на лестнице. Он искал нашу квартиру. Не понимаю, кто бы это мог быть…
Мартин вышел в переднюю. Там стоял какой-то незнакомец и, не говоря ни слова, пристально взглянул на Мартина. Мало-помалу лицо его прояснилось.
— Слава богу, слава богу! — пробормотал он.
Брунер все еще смотрел на него, не шевелясь.
— Это вы?! Слава тебе господи!
Мартин Брунер чувствовал, что лицо незнакомца странным образом притягивает его. Но он не мог бы сказать, почему.
— Нет, это и впрямь вы, господин Брунер, — громко и ясно сказал незнакомец и, назвав свою фамилию, протянул руку. Мартин крепко пожал ее. Они продолжали стоять, глядя друг на друга.
— Мое имя вам, конечно, ничего не скажет. Разрешите войти?
Мужчины сразу почувствовали удивительное взаимное доверие. Казалось, обменявшись рукопожатием, они сплели не только свои руки, но и судьбы. Оба доверчиво засмеялись.
— Разумеется! Войдите, пожалуйста!
Они вошли в комнату и сели.
— Да, конечно, — начал незнакомец, — как только вы появились в дверях и посмотрели на меня, я сразу вас узнал. Подумайте, ведь прошло столько времени…
В Брунере искрой вспыхнуло воспоминание.