Служители тайной веры - страница 47

— Раскрытая книга? — спросила Марья.

— Скрижали! — догадался Иван.

— Верно. На каждой раскрытой странице по пять черточек, символизирующих заповеди. Одна из них темнее остальных. Какая?

— Десятая?! — хором изумились дети.

— Да — десятая заповедь. Это говорит о том, что я имею много важных заслуг перед Братством, о том, что я посвящен во все его важнейшие тайны, и о том, что дети всех предыдущих заповедей должны выполнять все мои указания. Выше меня находятся лишь шестеро членов Высшей Рады, которые избираются из числа братьев десятой заповеди, и Преемник, которого согласно нашему Уставу никто из членов Братства не должен знать в лицо. Но при этом я хочу подчеркнуть, что важнейшим достоинством нашего Братства является подлинное равенство, взаимная любовь и уважение всех его детей, как братьев и сестер в одной семье.

— Отец, — с некоторым сомнением сказал Иван. — Прости меня, но о каком равенстве ты говоришь, если, так же как и везде, есть старшие, которые отдают приказания, и младшие, которые обязаны безмолвно повиноваться, независимо от того, нравится им это или нет?

— Видишь ли, Иван, степень причастия нисколько не нарушает равенства. Она лишь показывает заслуги члена братства, уровень его посвященности в дела и отсюда — право отдавать приказы. Он лучше знает, что и когда надо сделать, кому и какие отдать распоряжения. Равенство же заключается в том, что каждый из нас обязан в любую минуту прийти на помощь любому собрату, жертвуя даже своей жизнью, независимо от того, в какой степени причастия мы оба находимся.

— А у мамы... — перебила Марья, — какой у нее был знак?

— Вот кстати, — подхватил Никифор, по-прежнему объясняя Ивану, — Маричка была дочерью второй заповеди — невысокой по степени причастия, но когда нам угрожала опасность, на помощь пришли все, кто мог, и те два человека, которые сопровождали нашу карету, были детьми шестой и седьмой заповедей. За то, что Маричка успела вовремя предупредить всех об опасности, она была возведена в следующую степень и стала Сестрой Третьей Заповеди.

Марья восхищенно и недоверчиво смотрела на отца.

— Значит, за эти годы ты сделал так много, что добился самой высокой степени?

— Да, и я как раз хотел рассказать вам, как это случилось. На следующий день после смерти Марички приехал лекарь, а с ним еще один человек. Я схоронил вашу мать и сказал им, что хочу продолжать начатое ею дело. Они посовещались и решили, что я не нуждаюсь в предварительном испытании, поскольку Маричка много обо мне говорила и обо мне уже знали все необходимое члены Высшей Рады. Для обряда посвящения — кстати, это единственный обряд, который признает наша вера, —достаточно присутствия двух членов братства и предварительного согласия Высшей Рады. В тот же день я был посвящен. Тогда мне опостылело все на свете, я был переполнен своим горем и, честно признаться, сделал это лишь в память о Маричке, как ей обещал. В первые месяцы после смерти моей любимой и незабвенной я жил только вами. Но время постепенно делает свое дело, горе мое притупилось и уже не было таким жестоким. Я снова ощутил свое уродство, снова меня потянуло в странствия, и ярко вспоминались картины былых приключений, образы отчаянных и смелых людей, с которыми я когда-то встречался... Ведь я был рожден совсем для другой жизни и не мог смириться с этой. И тут обо мне вовремя вспомнили мои новые братья. Я не могу рассказать вам, что я должен был сделать, потому что все деяния наши должны остаться тайной для непосвященных. Сначала я взялся за работу, как за выполнение долга и обещания Маричке, и это помогло мне справиться. Одно дело повлекло за собой другое... Благодаря моему быстрому уму, который долго находился без дела, а теперь вдруг заработал с новой энергией, я легко достигал успеха, выполняя поручения ловко и быстро. Незаметно я стал все больше и больше увлекаться служением братству, и оно постепенно заполнило пустоту моего существования. Я начал читать книги и думать, а моя деятельность на пользу вере все расширялась. Я, калека, не двигаясь с места, влиял на многие события, происходившие вдали от меня. Я проникал в тайны людей, которые даже не подозревали о моем существовании, я знал все, что происходит в сотнях верст отсюда, и мне очень нравилось, что никто из окружающих не знает и не догадывается о моей подлинной роли.