Служители зла - страница 3

Старший лейтенант тяжело вздохнул и развел руками: ничего, мол, не попишешь...

В саду их уже дожидалась Анна Рубенис. В эту ночь Анна не сомкнула глаз. Смерть старого Шамайтиса, всегда такого ласкового и обходительного, она восприняла как большое личное горе. И сейчас бесхитростными, простыми словами поведала Юшкасу все, что знала о жизни профессора, о режиме его дня, о его привычках. Обо всем рассказала обстоятельно, толково, изредка вытирая кончиком платка слезившиеся глаза.

Скромно и тихо жил на даче старый ученый. Соседи встречали его очень редко, так как почти весь день Шамайтис проводил за письменным столом, работал и утром и вечером...

Побеседовав с Рубенис, Юшкас вместе с ней и Акменом прошел в полуразрушенный, сожженный дом, в пропахшую дымом комнату, где погиб профессор.

— Покажите, пожалуйста, как здесь была расставлена мебель, — неожиданно попросил он Анну и, заметив удивленный взгляд женщины, пояснил: — Где стояли стол, кресла?

— Вот здесь был стол профессора, — Анна показала на простенок между двумя большими окнами. — За этим столом профессор сидел и работал с утра до ночи, ведь он поздно ложился, а вставал рано. Здесь, слева от стола, была дверь на террасу. — Анна прошла в глубину комнаты. — Вот тут был второй выход, в соседнюю комнату. Когда дачу готовили к приезду хозяина, этот выход почему-то заколотили и даже поставили здесь горку с посудой, Справа у стены стоял диван, на нем профессор часто отдыхал, а иногда и спал. А рядышком, у стены, находились стеллажи с книгами...

— Почему забили вторую дверь? — поинтересовался Юшкас.

— Не знаю, — пожала плечами Анна. — Профессор мне ничего об этом не говорил.

— Может, он сам попросил?

Анна подумала и нерешительно проговорила:

— По-моему, нет. Когда профессор приехал сюда и вместе со мною вошел в дом, я заметила, что он даже удивился, увидев дверь забитой: ведь это создавало неудобства. Но потом профессор сказал, что, наверное, этого хотела Мария, его жена. Я припоминаю его слова: «Пожалуй, так будет лучше».

— Что же, бидоны с керосином стояли здесь, в комнате?

— Что вы, разве можно? Они стояли в коридоре.

— Но ведь это все равно, товарищ Юшкас, — вмешался старший лейтенант. — Достаточно было загореться в любом месте, чтобы вспыхнула вся дача.

— Да... да, — рассеянно отозвался следователь.

Он смотрел на заколоченную дверь. Подошел ближе, тщательно оглядел ее сверху донизу и молча направился в другую половину комнаты, туда, где раньше стоял письменный стол профессора.

Зола и обгоревшие обломки — вот все, что осталось от мебели, находившейся здесь. Вместо двери и окон — дыры в обугленной, скошенной стене.

Юшкас постоял в задумчивости, разглядывая этих немых свидетелей бушевавшего пожара. Лотом вновь внимательно, сантиметр за сантиметром осмотрел проемы окон и двери. Снова прошел в другой угол комнаты, туда, где стояла горка с посудой. Стекло в горке полопалось, краска потрескалась. Юшкас не удовлетворился внешним осмотром. Он открыл ящики горки и внимательно перебрал их содержимое. Здесь все было в целости — металлический подстаканник, чайные и столовые ложки, ножи и вилки. Пламя почти не коснулось их. Нет, положительно, сила огня в двух частях одной и той же комнаты была различной,

Анна с удивлением смотрела на следователя. Он повел себя совсем уж странно. Прошел к месту, где раньше стоял письменный стол профессора, опустился на колени, стал разгребать золу и просеивать ее между пальцами, снова вернулся к горке, погладил ее взбугрившиеся бока и вновь поспешил в другой угол комнаты.

Старший лейтенант Акмен тоже с интересом и любопытством следил за Юшкасом. Что он ищет? Что его так взволновало? Что нового обнаружил он в этом простом и очевидном деле?

В золе следователь нашел небольшой металлический предмет овальной формы, очистил его и спросил у Анны:

— Какой радиоприемник был у Шамайтиса?

— У них не было приемника, — ответила Анна. — Вот там, — она показала на противоположный угол, — висел репродуктор.

— А настольные часы были?

— Нет, только стенные. Они висели в кухне. У профессора были наручные часы.