Смарагдовое ожерелье - страница 11

Герберт поклонился и, как того требовали приличия, переключил свое внимание на дам.

Но если накануне вечером, рассуждая о живописи, Джошуа был воплощением учтивости, то теперь, когда в руках у него оказались палитра и несколько кистей, его поведение заметно изменилось. Он наблюдал за жизнью, а не участвовал в ней. Внешний лоск с него сошел. Герберт Бентник был для него, все равно что кувшин на постаменте, объектом изображения. Джошуа с головой погрузился в работу.

Герберт Бентник заказал этот портрет в честь своего предстоящего бракосочетания (он женился во второй раз) с Сабиной Мерсье, которая через три месяца должна была стать его женой. Поскольку эту пару свела вместе любовь к садоводству, Джошуа решил изобразить своих героев на фоне знаменитого зеленого сада Астли. Он составил композицию и серой краской сделал набросок на полотне. Сабина сидела в кресле — в непринужденной позе, словно сладострастная Венера. Герберт стоял рядом, держа руку на спинке кресла. С другой стороны находился небольшой постамент, на котором в искусном беспорядке лежали фрукты и цветы из сада Астли. Принимая во внимание особое пристрастие Сабины, Джошуа решил — с согласия счастливой пары — поместить в центр композиции ананас. Сабина смотрела на Герберта, протягивая ему зрелый плод. Вторую руку она занесла за голову, будто предлагая себя. На заднем плане простирался сад Астли: грот, озеро, вольеры, храмы и конечно же ананасная плантация.

В настоящий момент Джошуа работал одновременно над руками и лицом Герберта, нанося все более темные тона, выписывая структуру черт, не делая попытки что-либо смягчить. Герберт чувствовал на себе расчленяющий взгляд Джошуа, но старался не дергаться. Не моргая, он чуть вскинул голову, пальцами впился в спинку кресла. На стене за его спиной лениво тикали часы.

Герберт был человек крупный, тучный; оставалось только удивляться тому, как его ноги, на вид тонкие, словно птичьи лапки, выдерживают столь массивный торс. Лицо Герберта, как и у большинства мужчин средних лет, вполне соответствовало его возрасту. Гладкая кожа и пухлые губы с приподнятыми вверх уголками свидетельствовали о том, что по характеру он человек уравновешенный, мягкий, но бодрый и энергичный. У Герберта был широкий круг интересов. Представление о его разнообразных увлечениях можно было получить в библиотеке, где на полках наряду с большим количеством книг можно было увидеть коллекции птичьих яиц и раковин, вишневую косточку, на которой, как он полагал, было вырезано сто лиц, большие альбомы гравюр с изображением представителей фауны, приобретенные во время поездок за границу, и папки с бумагами о вложении капитала в различные сферы деятельности, в том числе в рыбоводческие хозяйства и всякие новаторские водокачки. Немногие из этих предприятий приносили ожидаемую прибыль, но Герберт вознаграждение мерил не столько деньгами, сколько полученным удовольствием, и в этом смысле считал себя настоящим богачом.

Несколько человек из знакомых Герберта поведали Джошуа, что его заказчик по возвращении с Барбадоса, куда тот ездил некоторое время назад, стал менее уравновешен, менее разговорчив, быстрее выходил из себя. Вот и сейчас Джошуа видел — терпение Герберта на исходе. Его ноги и руки подрагивали, в животе урчало. Было ясно, что он устал. Джошуа чувствовал, что Герберту, вынужденному целый час стоять не шелохнувшись, хочется размять ноги, чихнуть, зевнуть, почесать нос. Он уже недвусмысленно намекнул Джошуа, что ему требуется передышка, сказав, что последний раз позировал сэру Джошуа Рейнолдсу и тот написал его портрет всего за три получасовых сеанса.

Видя, что Джошуа никак не реагирует на его завуалированную просьбу о сокращении времени сеанса позирования, Герберт заявил более прямолинейно:

— Честное слово, мистер Поуп, я уже ног под собой не чувствую. Мне нужно несколько минут передохнуть.

Джошуа сделал вид, будто не слышит. Он работал над очень сложной частью портрета — писал подбородок Герберта. Почти уткнувшись носом в полотно, он продолжал сосредоточенно орудовать кистью.