Смена эпох - страница 10

Долги были проклятием чуть ли не всех бедняцких семей. Они казались такими же неотвратимыми, как летний зной, болезни и сама нищета.

Бедствовали не только в Top-Пахте. Так жил весь крестьянский Афганистан.

В семидесятые годы режим Дауда, пришедший на смену королю Захир-Шаху, объявил о намерении провести земельную реформу. Но на серьезные перемены в положении дехкан не пошел.

— Только Апрельская революция, — взволнованно обращается к собравшимся министр, — положила конец бесправному и полуголодному существованию сельского труженика. Она национализировала поместья феодалов и безвозмездно отдала их безземельным крестьянам и кочевникам, ликвидировала бремя ростовщической задолженности, лежавшей на миллионах крестьянских семей. С каждым годом народное правительство республики увеличивает помощь деревне, прибегая к широкому и комплексному решению проблем деревни.

Так, в 1986 году крестьяне получили от государства десятки тысяч тонн удобрений, почти пять тысяч тонн первоклассных семян пшеницы, столько же семян высококачественного хлопка. В кишлаки направлены большие партии вакцины от болезней скота. Создано семь центров сельскохозяйственной техники, которые во время полевых работ предоставляют дехканам на льготных условиях комбайны, тракторы, грузовые машины. К тому же только за один год правительство выделило им долгосрочный кредит в размере 553 миллиона афгани.

Земельная реформа дополняется водной. В государственные планы включено создание тридцати двух ирригационных проектов. Двадцать семь из них являются продолжением строительства и реконструкции имеющихся гидросистем, а пять — новые объекты…

И все это только начало. Республика еще молода, у нее много трудностей и много врагов. Но ее планы на будущее значительны. Завтра она сможет открыть перед крестьянами новые перспективы.

— Мы приехали сюда, — заканчивает свою речь министр, — чтобы помочь вам. Все планы НДПА обращены к труженикам, к народу. Однако планы материализуются только в том случае, если вы поддержите партию в ее начинаниях. Вот, например, здесь у вас есть оросительная система, но ее давно никто не чистил, не укреплял. Давайте вместе возьмемся за ее восстановление. Правительство даст деньги, технику, специалистов. Вы вложите свой труд. Государство не собирается зарабатывать на этом проекте. Все выгоды — ваши.

Площадь взрывается аплодисментами. Дехкане — люди непосредственные. Они вскакивают с мест, окружают министра, наперебой выражают свою признательность республике, клянутся в верности ее идеалам. Это уже не джирга — спокойный и неторопливый разговор старших с его восточной мудростью и невозмутимостью, это, скорее, революционный митинг, захлестнувший и слушателей, и оратора. Как не разделить их волнений?!

Что на сердце у этого, например, крестьянина в тоненьком, не по декабрьским холодам жилете, холщовых штанах и длинной до колен рубахе? Его зовут Мустафа Кенджа, он председатель здешнего кооператива.

— Мне сорок два года, — рассказывает он, — в моей семье семь душ: сам, жена, четверо детей да работяга осел. Земли у нас раньше не было. Батрачили то у одного бая, то у другого. Свой надел — пять джерибов — я получил после революции. Он был отобран у деревенского малика-кулака Хидаята, чьи земли были разделены между сорока восемью семьями.

Правда, лучший кусок в тридцать джерибов малик оставил себе — максимум, что разрешалось оставлять по закону. Вырастил Мустафа Кенджа первый урожай на своем поле. Как-то осенней ночью в дом постучали. Это был Хидаят с двумя вооруженными бандитами. «Плати-ка, приятель, выкуп за землю!»

— Я ее получил по закону!

— Здесь закон — это я, — тыкал револьвером Хидаят.

Половину урожая бандиты увезли, пригрозив на прощание: «Донесешь — вырежем всю семью».

Несколько суток подряд продолжались ночные налеты Хидаята на обладателей его бывшей земли. Об этом шептались днем мужчины, из-за этого плакали по ночам женщины. Но что поделаешь, в округе хозяйничали душманы. Лишь один крестьянин из Top-Пахты встретил грабителей с винтовкой в руках. А через два дня по кишлаку пронеслась черная весть — враги убили и его самого, и жену, и детей, и всех близких. Тринадцать человек…