Смерть докторши - страница 10

— А позднее?

— Ничего. С тех пор ведет себя тихо. Впрочем… Погоди-ка, есть кое-что. Живет он на Хундсбахер-штрассе, тридцать четыре, вместе с Рут Кюнцли.

— А кто это?

— Вообще-то не мешало бы знать, что это одна из двух наркоманок с игровой площадки. Все ясно?

Хункелер вернулся к себе, опять сел за стол. Хотел было еще поискать финал европейского чемпионата, но раздумал.

Зазвонил телефон, комиссар снял трубку. Некто Генрих Рюфенахт, писатель, как он сообщил, проживающий в эльзасском Мюспахе.

— Рюфенахт — фамилия бернская, — сказал Хункелер, — да и выговор у вас тоже бернский.

— Верно, родом я из Бернского Ааргау. А вас помню по университету. Учился на несколько семестров ниже, потому что получал второе образование. Но вообще-то я в ваших годах.

— Очень рад. Вы потому и звоните?

— Мне известно, что у вас есть домик в Зундгау[6].

— A-а, так вы тот самый швейцарский писатель, который живет на Старой Почте?

Комиссар слышал об этом человеке, но до сих пор ни разу его не видел.

— Да, фактически мы с вами соседи.

— И чего же вы от меня хотите?

— Вы должны меня навестить. Жена умерла, я совсем один. Конечно, держу осла, двух овец, гусей, кур, павлинов и кошек. Но мне нужно с кем-нибудь поговорить. Обязательно, иначе я руки на себя наложу.

Хункелер быстро прикинул, стоит ли принимать собеседника всерьез. И решил, что не стоит.

— К сожалению, сейчас у меня трудно со временем. Убийство расследую.

— Знаю, убийство доктора Кристы Эрни.

— Откуда вам это известно?

— По радио слышал. Уже дважды сообщали об убийстве базельской докторши.

— Вы целый день слушаете радио?

— А что еще делать? Как-никак все же человеческие голоса.

В кабинет вошел Халлер.

— Ладно, — сказал Хункелер, — загляну как-нибудь.

Он положил трубку и посмотрел на Халлера, который стоял перед ним с потухшей трубкой в зубах.

— Закуривай, не стесняйся — сказал комиссар. — У себя в кабинете я сам решаю, что можно, а что нельзя.

Халлер чиркнул спичкой.

— Одного я не понимаю. Почему ты пользуешься спичками, а не зажигалкой. Небось целый лес уже спалил.

— Привычка такая. Мне почему-то кажется, что зажигалка портит вкус табака… Так вот, доктору Эрни, как видно, не очень-то везло в жизни: ни постоянного друга, ни близкой подруги, одна работа.

— Почем ты знаешь?

— Потолковал по телефону с госпожой Цбинден. Правда, у нее был внебрачный сын, от Штефана Хеллера. Но это тебе известно. А вот известно ли, с кем этот Иов Хеллер сожительствует?

— Да. С Рут Кюнцли. A это вообще входит в твою компетенцию?

— Нет, не напрямую. Просто хотел тебе сказать.

В 18.00 главный прокурор выступил перед журналистами. Начал издалека, сперва повел речь о либеральных гуманистических традициях старинного города Базеля, потом перешел к либеральной политике в области наркотиков, которая в последние годы заслуженно привлекла всеобщее внимание, и подчеркнул, что совершенно недопустимо рассматривать ее как охранную грамоту для наркопреступности. Затем он заговорил о покойной г-же Эрни, которая стала жертвой своей высокой профессиональной этики. Удивительно, сколь широк диапазон духовно-политического развития этой женщины — от крайне левой позиции студенческих времен до ответственного либерализма последнего времени. Она была ведущей представительницей базельской культуры. С ее кончиной Базель потерял деятеля культуры, глубоко уважаемого всеми политическими лагерями.

Главный прокурор и на сей раз смотрелся превосходно. То, что он говорил, было весьма сумбурно и, по сути, ничего не значило. Но как он говорил, низкий неторопливый голос, слегка печальный, твердый взгляд — все это производило впечатление.

Сутер тоже показал себя весьма умелым оратором. Заговорил с глубокой грустью, в самом начале у него от волнения перехватило горло, однако он взял себя в руки и продолжил выступление, выбирая меткие, точные слова. Тяжелый удар для всего региона, невосполнимая утрата. Непостижимое злодейство, потрясение. Он лично подключился к расследованию, которое идет сразу по нескольким направлениям. И хотя вовсе не желает корректировать предыдущего оратора, к которому питает глубочайшее уважение, должен тем не менее заметить, что связь этого дела с наркотиками пока не доказана. Но его задача установить факты, а не строить предположения.