Смерть и Творец - страница 10
Маму маленькой Светы словно подменили, теперь она уже не сидела на стуле с отрешенным взглядом, теперь каждая процедура, каждое движение врачей были под ее пристальным вниманием. Она сама давала лекарства, сама меняла белье, возила на каталке до процедурного кабинета, варила питательные бульоны на плите больничной кухни. Кто знает, откуда у матерей вдруг берется энергия для своего ребенка. Молодая женщина все свои силы отдала выхаживанию своей дочери.
Так лежали они в больнице вместе до конца мая. Маленькая Света ожила, набралась сил, говорила уже не слабым шепотом, а вполне нормально, сидела на кровати, прогуливалась по больничному коридору, даже несколько раз со своей мамой выходила ненадолго на улицу. Но этот ужасный кашель постоянно преследовал девочку, пусть он был уже и не таким сильным как раньше.
Врачи разводили руками, и ничего не могли поделать...
Состоялся еще один консилиум, после которого врач пригласил мать маленькой Светы к себе в кабинет для серьезного разговора. Заключительная фраза этого разговора была: "Везите в Москву". Врач помог оформить заявку в одну из столичных клиник, написал список необходимых документов, выдал нужные справки.
Был уже конец мая, на улице стояли теплые деньки, близился июнь - первый месяц лета. Маленькую Свету выписали из больницы. Светина мама сняла комнату в общежитии и целыми днями не отходила от дочери. В Москву им надо было ехать в начале июня.
В общежитии было грязно и шумно. Стараясь избегать приставучих пьяных кавалеров, молодая женщина выходила из комнаты редко, как правило, по ночам, ближе к утру, на общую кухню, приготовить еды для своей маленькой дочери. У девочки появилось много сил, энергии, даже болезненная улыбка стала частым гостем на ее лице. Девочка любила сидеть у раскрытого окна и рассматривать людей, куда-то спешащих по улице. Она постоянно просила маму выйти с ней погулять, и иногда, выбирая самые теплые деньки, они выходили посидеть во дворе на лавочке, и вроде бы все было нормально.
Но непрекращающийся кашель раздражал буйных соседей...
Молодая женщина отыскала старые тряпки, какие-то лохматые полотенца, принесла даже откуда-то весь драный ковер. Всей этой ветошью завесила голые стены так, чтобы звук кашля не отражался от них, не докучал надоедливым соседям. Вся мебель, утварь, почти все личные вещи остались в проданной отцовской квартире - мама Светы взяла с собой лишь самое необходимое, в основном одежду своей дочери, и все. В комнате, в которой они жили сейчас, был старый обшарпанный комод, кровать, какой-то непонятного темно-красного цвета шкаф и исшатанный стул. Когда они жили в этой комнате, они во всем экономили, и даже питались из одноразовой пластиковой посуды. Скоро они поехали в Москву. Перед поездкой маленькой Свете стало значительно лучше, они со своей мамой даже пару раз вышли на короткие прогулки, крепко держась за руки.
В Москве маленькую Свету вместе с ее мамой положили в отдельную палату. Где-то с неделю девочку обследовали, потом собрался консилиум. Консилиум состоял из ученых-медиков, профессоров, докторов наук, был даже один академик. После консилиума врач в золотом пенсне тихо, медленно, не торопясь говорил Светиной матери: "Случай запущенный, лечение уже невозможно, положительный результат - один из тысячи. Это тот случай, когда если кашель прекращается, то это значит абсцесс, это значит, - врач на несколько секунд замолчал. - Всё".
Всё...
...что было в душе оборвалось, полетело вниз, растворилось, осталась только пустота...
Всё...
...что было у них на двоих - прошлое; будущее - мрак, будущего уже не будет...
Всё...
...что есть, исчезло разом; горе, обида, страдание - нет... нет даже слез...
И кашель маленькой Светы прекратился..."
Творец оторвался от строчек - очистить перо от забившихся ворсинок бумаги. Он поднял взгляд и увидел - в дальнем углу, на стуле, сидела черная тень. Это была не просто тень, это было воплощение мрака, воплощение самой тьмы. Это и была сама тьма, и сам мрак - робкий свет свечного пламени, еле дотянувшись до этого угла не в силах был даже коснуться этой тьмы. Черный балахон мрачным силуэтом выделялся на фоне танцующих призраков теней. Творец узнал ее, это была та, к кому он так часто обращался в сакральных поисках ответов, в безрассудном стремлении познать запретное и неизведанное. Он знал ее давно и видел уже не раз, он часто говорил ее словами. В ее руке была коса - страшное орудие, знак неизбежности, знамение безысходности, символ конца; в блестящем лезвии отблескивал огонек свечи. Черная тень сидела в углу. Это была Смерть...