Смерть и возвращение Юлии Рогаевой - страница 16

— Это вас не касается…

— Ничего, когда вы завтра появитесь у нас в редакции, вам волей-неволей придется назвать ее имя…

Кадровик почти физически ощущает, как его сжимают змеиные кольца, и ему уже жаль, что он вообще затеял этот разговор.

— Кто вам сказал, что я у вас появлюсь? Мы, может, вообще решим не отвечать на вашу клевету. Проигнорируем ее, и кончено. Вот так…

Теперь уже он ощущает не одну только вяжущую, давящую усталость. К его усталости присоединился еще и острый голод. К тому же ему не терпится проверить, вернулась ли дочка наконец домой. Но сначала он отправляется в туалет, сполоснуть лицо, вспотевшее от разговора. Однако мужской туалет занят — здесь возится какая-то новая уборщица, которую он видит в своем отделе впервые, молодая, пышноволосая женщина. При виде мужчины она смущенно отступает в сторону — видимо, не ожидала, что в это позднее время кто-то из сотрудников еще работает. Он приветливо улыбается ей и проходит в женский туалет. По его личному приказу здесь недавно поставили большое, в человеческий рост, зеркало, чтобы сотрудницы могли видеть не только свое лицо, но и всю фигуру. В безмолвной тишине рано подступившей осенней ночи он пристально рассматривает себя. Мужчина тридцати девяти лет, сильный, хорошо сложенный, хоть и не особенно высокий, с короткой, ежиком, стрижкой — памятка сверхсрочной армейской службы. Застывшее, усталое, мрачное лицо. И глаза — сузившиеся в какой-то непонятной обиде. «Что с тобой?» — с молчаливым упреком спрашивает он свое отражение, которое продолжает недовольно и хмуро смотреть на него. Неужто это всё из-за трусливых капризов Старика? Или из-за этой лживой статейки с циничным упоминанием о его разводе? Теперь ему уже совершенно ясно, что Журналист куда хитрее и изворотливее, чем он думал. Такой ничего не уступит и ни слова в своей писанине не изменит. И если они завтра же не пошлют в газету самое недвусмысленное извинение, он непременно продолжит ковыряться в их кишках. А там, глядишь, на следующей неделе появится еще один пасквиль. Как только ему станет известно имя погибшей, он наверняка найдет путь к людям ночной смены и отыщет себе там очередного информатора с такой же легкостью, как нашел его в морге. Настучал же ему кто-то о связи между его разводом и назначением на новую должность. Нет, конечно, не Секретарша настучала, в этом он уверен. Не потому, что она так уж уважает его, просто не станет порочить отдел, в котором сама же и работает…

Начальница канцелярии узнает его с первого слова. Да, у них всё в порядке. Они уже по дороге домой. Со всеми домашними заданиями до самого конца недели. И дома сразу же возьмутся за них. Может быть, он хочет поговорить с дочерью?

Голос дочери, обычно отчужденный, неуверенный и всегда будто в чем-то оправдывающийся, теперь согрет новой надеждой. Да, ей очень хорошо. Эта женщина, которая пришла вместо него, очень симпатичная. И она обещала помочь ей с уроками, так что ему не нужно никуда торопиться.

— Ну что, удалось договориться с Журналистом? — снова берет трубку Начальница канцелярии.

— Увы. Никаких шансов. Жаль, что я вообще с ним связался.

— Попробуй еще что-нибудь. Подумай. Не торопись. В твоем распоряжении целая ночь.

— Опять ты про целую ночь! Нет, у меня совсем другая идея. Может, нам вообще отказаться от ответа, а? Дать этой истории осесть и забыться. Продиктуй мне все-таки номер мобильника Старика, я попробую поговорить с ним об этом еще до концерта.

Нет, она не согласна. Она не даст ему этот номер. Он не будет говорить со Стариком без нее. Да еще перед концертом. Старик без нее беззащитен. И вообще, ей кажется, что это неправильный путь. Зачем отказываться? С какой стати сразу же подымать руки и капитулировать? Нет, нужно хорошенько подумать. Наверняка можно найти что-то другое. Не нужно торопиться, еще раз повторяет она и дает отбой.

Он берет в руки полученную в пекарне буханку. Запах свежего хлеба пьянит и кружит ему голову. Может, поспешить в пекарню, предупредить Мастера на случай появления Журналиста? Или все-таки подождать до завтра? Он надламывает буханку. Сначала он думал принести ее домой целиком, но сейчас ему вдруг мучительно захотелось есть, прямо до тошноты. Он подходит к маленькому холодильнику Секретарши и заглядывает туда в надежде найти что-нибудь, что можно было бы положить на краюху. Раньше он себе никогда не позволял рыться в чужом холодильнике. Но поиски напрасны — холодильник Секретарши девственно пуст, если не считать сиротливо стынущей пластинки сыра. Конечно, можно было бы взять этот крошку сыра, Секретарша наверняка с радостью им пожертвует, но его сдерживает мысль, что завтра ему придется извиняться за вторжение в ее холодильник. Нет, он не доставит ей такого удовольствия! Хватит с него той развязности, с которой она сегодня вела себя с ним самим и с этим пожилым Мастером!