Смерть на холме Монте-Марио - страница 12

– Спасибо, что приняли мое приглашение, – сказал он, обращаясь к своему гостю, – мы немного задержались на переговорах и поэтому перенесли ужин с семи на восемь. Никого посторонних не будет. Только мы с вами, сестра жены с мужем, еще пара знакомых и итальянцы. Человек десять, не больше. И еще прилетел Олег Торчинский. Он сейчас должен прийти. Вы, наверное, про него слышали?

– Немного, – кивнул Дронго.

Обозов прошел и сел в кресло. Лабунский подвинул к себе столик на колесиках с напитками.

– Что вы будете пить? – спросил Лабунский.

– Красное вино, если можно, – попросил Дронго.

– Итальянское или французское?

– Лучше французское.

Лабунский поднял трубку и попросил прислать официанта, чтобы открыть бутылку французского вина. Сам он предпочитал неразбавленный виски. Он успел плеснуть себе виски, когда в дверь постучали. Официант ловко открыл бутылку дорогого «Бордо» девяносто третьего года и, налив его в бокал для Дронго, сразу исчез. Обозов сам сделал себе коктейль, смешав маленькую бутылочку томатного сока с огромной порцией водки, которую посолил и поперчил.

– Наш Станислав пьет не «Кровавую Мэри», а скорее «Мэри с каплями крови», – пошутил Лабунский, – он наливает такое количество водки, что томатный сок лишь немного разбавляет эту огненную жидкость.

– Мне так нравится больше, – пробормотал Обозов.

Достав из кармана обе карточки, от кабины лифта и от дверей, он протянул их Лабунскому.

– Это ваши, – угрюмо сказал он.

Лабунский положил обе карточки в карман и, обращаясь к Дронго, с улыбкой сказал:

– Говорят, вы помогли нашим дамам осмотреть музей Сальвадора Дали. Это очень любезно с вашей стороны.

– Я случайно столкнулся с ними, – пробормотал Дронго, – и предложил посетить этот музей.

– Катя любит подобные места, – сказал Лабунский, – а вот Клавдии, боюсь, не очень понравилось в вашем музее.

Обозов громко хмыкнул. Лабунский поднялся и прошел в кабинет к столику, на котором лежала коробка дорогих гаванских сигар. Лабунский взял одну, поднял со столика специальной прибор для обрезания сигар, щелкнул им, отсекая кончик, затем достал роскошную золотую зажигалку. Дронго видел со своего места, как блеснула зажигалка и Лабунский зажег сигару. Сладковатый ароматный дым пополз по номеру. Лабунский вернулся к дивану и положил сигару в пепельницу на столике.

– Вы не возражаете? – спросил Лабунский уже после того, как появился с сигарой в гостиной.

– Нет, – улыбнулся Дронго, – тем более что это, кажется, настоящие кубинские сигары. Вы получаете сигары с Кубы?

– Откуда вы знаете? – улыбнулся Лабунский.

– Они сейчас большая редкость, и их не продают в обычных магазинах.

– Это мои любимые сигары. Я вожу их с собой повсюду, – сказал Лабунский, – у меня осталось только несколько штук. Хорошо, что через два дня мы возвращаемся в Москву. На таможне в Лондоне их у меня даже отобрали, но потом вернули. Хорошо, что это не Америка. Туда запрещен ввоз кубинских сигар. Но в Москве все еще можно найти хорошие кубинские сигары.

– У вас превосходный вкус, – кивнул Дронго, – кстати, спасибо за вино. Оно просто великолепное.

– Только не говорите этого при итальянцах, – усмехнулся Лабунский, – синьор Лицци считает, что самые лучшие сорта красных вин – итальянские.

– Не стану его разубеждать, – сказал Дронго, и в этот момент кто-то позвонил.

Лабунский кивнул Обозову, разрешая открыть дверь. Тот поднялся и пошел к двери. Затем, посмотрев в «глазок», открыл дверь. На пороге стоял подтянутый мужчина среднего роста в смокинге. У него были красивые пышные волосы, правильные черты лица, светлые глаза. Это был знаменитый тенор Олег Торчинский. Он вошел в комнату с огромным букетом цветов в руках.

– Добрый вечер, – сказал своим хорошо поставленным голосом Торчинский.

– Здравствуй, Олег, – поднялся со своего места Лабунский и, небрежно затушив сигару, поспешил к гостю.

Торчинский передал букет Обозову и обнялся с хозяином дома. Дронго поднялся с дивана и пожал руку прибывшему.

– Дронго, – представился он.

– Олег Торчинский, – гордо назвался певец.

– Когда ты приехал? – радостно спросил Лабунский.

– Два часа назад. Прилетел из Вены, чтобы вас поздравить. А где Катя?