Смерть подстерегает нас вчера - страница 4

ХРИМ

ШРИМ

КРИМ

- Знаешь чем заканчивается ЗОНА? - спросил его палач - Печами в которых ты горишь на огне желаний. Полное принятие обязательств, понимание методов практики, отчуждение от всякого усилия и добровольное согласие на то, чтобы стать мертвым. Злое моргание камер слежения может усыпить лишь тот, кто чувствует себя мертвым. Неподвижным как мертвые, простым как мертвые, присутствующим без всякого стремления. Мантра отрешения практикуется таким образом. На чтобы не упал твой взгляд, продолжай мысленно непрерывно повторять: Да, ну, нахуй… да, ну, нахуй… да, ну, нахуй…данунахуйданунахуйданунахуйданунахуйданунахуйданунахуйданунахуй…

Маленький мальчик кивает, дескать, понял. И где-то горят Адские Печи.

Невидимый фокусник выполняет комбинацию из безупречно отработанных движений и поз, мгновенно высчитывая распределение света по поверхности своего тела. Балансируя подобно гимнасту, он видим всегда за мгновение до вашего взгляда. А сам он в этой мозаике, ацтекской голограмме. Принести себя в жертву, чтобы вступить с ним в контакт. Но для начала нужен какой-то инвайт. Приглашение к собственной смерти, выброшенное через темный экран. Разумеется, обладателю инвайта уже не предлагают никакого шибболета, потому, что сам процесс его получения, не похож ни на что случавшееся раньше. В отдельных случаях изменены физические законы, время там течет непостижимо медленнее, а в других можно просто застрять, срезая горизонт событий. В теле вечном последняя матрешка бытия опять первая. Желание желания - желать. И уничтожать самого себя до атомной решетки, адской карикатурой безвольные миллионы раз. И никогда не найти разгадку взаимодействия с чужеродной технологией являющейся изнанкой любого существования. Так можно предполагать наличие своего собственного сознания у футбольного матча, но нет способа его обнаружить. Серые лица испражнились в каждого в начале времен. Идентичность захватчика, некрофила и каннибала рассматривающего отнятые в собственность чужие нейронные сети. Барельефы юпитерианских мозгов накладываются с высоты друг на друга, откровенно глумясь, как бы отрыгивая. Один закон - инверсия, двуликий анус. За шаг до сингулярности все станет по-другому, хотя все и так по-другому. Сквозь каждый слой пчелиные соты хитрых и порочных существ обнажают бесконечность на древнем телесном языке. Так устроена пирамида - Lewd Did Live… Evil Did Dwel… Гниющая механика суть галлюцинация в галлюцинации. Разумеется, цикл - жесткая молекулярная лента. Некрофилию надо регулировать. Регулятор - как горящая пентаграмма с произнесенным последним именем Бога. Чем больше выбор - тем больше копий. Хотя то, что он существует - действие без действующего. На границе рептильный мозг. За множеством разнообразных искажающих стекол - бессознательный хэйт-спич общей плоти. Из всех средств связи только шум, из всех ритуалов - с кричащими ртами выполнять функцию резонатора.

В детстве мертвеца не уважают, не то, что в более позднем возрасте. Мертвеца надо уважать с детства, ведь, дитя вырастет, а мертвец никуда не денется. Мертвеца, которого, каждый день надо поднимать с кровати, тащить на улицу, заставлять раскрывать рот. Обувать-наряжать. Хотя и так понятно, что он мертвец.

Надо приучиться к мертвецу с детства - как учишься ходить. Мертвец не ноумен, он всегда здесь, вот он, в любой момент только он один и останется…

Ни блефовать, ни цепляться, ни мудрствовать, ни чревовещать, ни манипулировать. С мертвеца спадает вся субъектная маскировка, все мертвецы - один мертвец.

Разделенные полупрозрачными стенами на больничных койках лежали люди, наделенные паранормальными способностями.

- Видишь? - сказал у себя в голове один из них другому, указывая куда-то за стеклянную стену - Их видно даже, отсюда…

Там за стеной дожди и туманы и в большом болоте наполовину завязли два Космонавта в скафандрах. Они умирали не в силах пошевелиться, пока не кончился кислород. Потом скафандры обросли болотной грязью, а стекло шлемов облепили листья. Сами тела наверно, мумифицировались.