Смерть швейцара - страница 10

Все так же молча, Ольга принялась отчаянно отдирать от своего пальто цепкие пальцы вокзального приставалы. Но тот держал ее крепко, постепенно увлекая в сторону подземного перехода, выводившего на привокзальную площадь. Когда плосколицый потащил ее по ступенькам, девушка наконец пришла в себя и ее сопротивление сделалось более действенным. Бросив взгляд на ноги человека, она заметила, что он был обут в тонкие, не по сезону, ботинки, и с силой вонзила длинный, похожий на стилет каблук, ему в ногу.

Плосколицый взвыл от боли, моментально выпустил свою жертву и инстинктивно склонился к ноге. Ольга же, что было духу, припустила по переходу и мгновенно смешалась с толпой. Уже поднимаясь по ступеням к выходу, она услышала страшные проклятия, которыми наградил ее напоследок этот мерзкий тип.

Вот тебе и первозванские прогулочки, сказала про себя Ольга, когда выбралась на поверхность и до определенной степени успокоилась. Шагая по улице Ленина и заставляя себя не оглядываться, она рассуждала: «Правы были Аристарх и Меняйленко, когда не хотели отпускать меня в «одиночное плаванье». А я, дура, их не послушалась. Не встретилась бы с этим ублюдком, а главное — не увидела бы в окне поезда Пашу и не разбередила бы в душе совсем свежую рану».

Постепенно Ольга обретала способность думать, и призрачное видение в купе вагона несколько расплылось и потеряло былую разящую остроту. Зато ее внимание сосредоточилось на том факте, что время близится к десяти, а она с утра не держала во рту ни маковой росинки. Кроме того, мороз начал покусывать Ольгу за пальцы на ногах и за колени, прикрытые одними только тонкими колготками, а после того, что приключилось с ней на вокзале, ее затрясло еще сильнее. Необходимо было сделать привал, съесть что-нибудь горячее и привести в порядок мысли. Улица Ленина изобиловала всевозможными закусочными и дешевыми кафе, но Ольга, памятуя о только что случившемся, решила выбрать заведение поприличнее. Заметив иллюминированный цветными лампочками и неоновыми трубками вход в ресторан, она поверила вывеске, утверждавшей, что «в Первозванском трактире» можно быстро и недорого пообедать, вкусив блюда «старинной русской кухни», и отважно толкнула стеклянную створку двери.

Обстановка в фойе и в самом деле напоминала убранство старинного трактира, то есть была точно такой, как ее изображают в фильмах или постановках, где действуют купцы в поддевках и купчихи, выпивающие по ведерному самовару чая за один присест. Имелось даже облезлое чучело медведя. Он держал на вытянутых передних лапах мельхиоровый поднос, где, впрочем, не лежало ни одной, даже самой завалящей визитной карточки.

Ольга направилась к стилизованному гардеробу. Там царила обширная дама в кокошнике с фальшивой косой из крашеного конского волоса. Принимая у девушки пальто, гардеробщица внимательно ее оглядела, а когда Ольга прошла в зал, блеснув голыми декольтированными лопатками, не преминула прошипеть ей вдогонку: «Скоро голые начнут ходить — ни стыда у людей, ни совести».

Похоже, меня опять приняли за жрицу любви, подумала Ольга и, облюбовав себе симпатичный столик рядом с раскидистой пальмой, дерзко отодвинула стул и уселась, положив рядом с собой на скатерть в петухах сумочку. По счастью, оставив в номере документы, она не забыла прихватить сигареты, и ей было чем себя занять ближайшие несколько минут.

Хотя в стране — по заявлениям политиков — давно уже правил бал капитализм, первое время на Ольгу никто не обращал внимания. Мимо сновали половые в алых косоворотках с подносами в руках и полотенцами через плечо, но к ней никто не подходил — даже для того, чтобы предложить меню. Ольга высыпала на скатерть из коробка спички и принялась строить из них геометрические фигуры — треугольники, квадраты, восьмиугольники — так ей легче думалось. Четырехугольник в ее воображении мигом превратился в вагонное окно, в котором она видела Пашу, — при условии, конечно, что это на самом деле был он.

Надо для начала ответить на вопрос: сел ли Паша в поезд здесь, в Первозванске, или ехал в Москву еще откуда-то, из того же Махнополя, к примеру, или Петлюровска? С другой стороны, какая ей теперь разница, откуда он ехал? Перед собой, однако, лукавить не следовало — разница была. Ведь она могла его встретить здесь, в Первозванске, схватить за грудки, расплакаться и потребовать объяснений, куда он все-таки от нее делся.