Смерть в мышином королевстве - страница 8
Юная мышка посмотрела на него с удивлением.
— Я очень люблю разгадывать загадки, — объяснил граф.
Мышка улыбнулась. Впервые с тех пор, как вошла в этот дом.
— Я прикажу Марселю проводить вас. Улицы Маусвиля небезопасны. Ночью по ним рыщет много бродячих котов, высматривая вот таких юных, неопытных мышек.
Граф позвонил, и в гостиную вошел Марсель.
— Марсель, я хочу, чтобы ты проводил мадемуазель Рокфор до самого дома. Не уходи, пока не убедишься, что она в безопасности.
— Слушаюсь, Ваша Светлость.
— И сразу возвращайся. Я буду тебя ждать.
Вернувшись через полчаса, Марсель застал графа в гостиной. Заложив передние лапки за спину и опустив голову на грудь, граф задумчиво мерил шагами комнату. Он явно обрадовался скорому возвращению слуги.
— Ваша Светлость хотели со мной о чем-то поговорить? — спросил Марсель, уже догадываясь, что им предстоит расследование очередного преступления.
— Что тебе известно о смерти маркиза Камамбера?
— То же, что и всем, Ваша Светлость. Маркиза отравили перед самой свадьбой.
— И что ты об этом думаешь, Марсель?
— Думаю, что кто-то не хотел, чтобы маркиз женился.
— Да. Этот вывод напрашивается сам собой.
— И потому вы решили, что он скорее всего неверен?
— Да нет. Я пока еще ничего не решил. Ты слышал, что арестовали графа Пон-Л’евека, капитана королевских гвардейцев?
— Как не слышать? Слышал, конечно. Весь Маусвиль только об этом и говорит.
— На чем основаны выдвигаемые против него обвинения?
— На показаниях садовника. Утром в день свадьбы мадемуазель Рокфор тайно встречалась с капитаном. Садовник был неподалеку и слышал их разговор. Он слышал, как граф грозился убить маркиза.
— Понятно. Это, конечно, осложняет дело. Нам ничего не остается, Марсель, как найти подлинного убийцу.
— Вы думаете, капитан здесь ни при чем?
— А ты разве так не думаешь?
— Признаться, я вообще об этом не задумывался. Решил, что раз его арестовали, то значит он виновен.
— Обычное заблуждение.
— У вас уже есть какая-то версия?
— Для версии еще рановато, у меня просто не хватает фактов. Нам нужно побольше узнать о маркизе Камамбере. Но этим мы займемся с утра. А сейчас — спать. Я очень устал с дороги. Да вдобавок этот чересчур сытный ужин.
Однако Марсель не уходил. Так и продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Казалось, он что-то хочет сказать, но не решается.
— В чем дело, Марсель? — спросил граф.
— Я не знаю, насколько это может оказаться важным, но вы всегда говорили, что в деле важны любые мелочи…
— Тебе что-то известно?
— Помните, перед отъездом вы поручили мне зайти в редакцию с сообщением для господина Бобарда?
Граф нетерпеливо кивнул.
— Я заходил к нему несколько раз, но не мог его застать. Два дня назад я пошел опять. На этот раз мне повезло. Господин Бобард оказался на месте, и я передал ему ваше сообщение. На выходе из здания редакции я столкнулся с одним из слуг маркиза Камамбера. В руках у него был пакет. Я бы не обратил на этот пакет внимания — в редакцию многие ходят с пакетами — если бы Мэрдок — так зовут этого парня — не сделал попытку его от меня спрятать. Причем проделал он это довольно неуклюже, и лишь пробудил мое любопытство. Я спросил его, что ему понадобилось в редакции. Он начал мяться и не мог сразу придумать правдоподобное объяснение. Скажи он просто, да вот хозяин велел передать пакет редактору или кому там еще, я бы от него, возможно, и отстал. Но нет, бедняга весь покраснел от натуги, а потом стал нести околесицу про какую-то графологическую экспертизу — я даже не подозревал, что он знает такие ученые слова — и у меня не осталось сомнений, что дело тут не совсем чисто.
Граф слушал Марселя с все возрастающим вниманием и, когда слуга закончил, спросил:
— Ты можешь описать пакет? Какой он был — большой, маленький?
— Небольшой. Размером чуть больше конверта, в которые Ваша Светлость запечатывает свои письма.
— Письма, — машинально повторил граф, и тут же уже более осмысленно: — Письма! Это могли быть письма?
— Да, это вполне могла быть пачка писем, потому что пакет показался мне мягким. Когда Мэрдок его держал, вот так, — Марсель показал, как слуга держал пакет, — то от нажима он немного прогнулся вовнутрь. Этого бы не произошло, если бы под оберткой было что-нибудь твердое, например, коробочка или шкатулка.