Смерть в Версале[редакция 2003 г.] - страница 10

— Если вы откажете, то последствия могут быть весьма губительны для вас, — говорит Лафайет.

Он осмеливается нас запугивать.

— Давайте, обсудим это завтра, — зевает Луи. — Денек выдался трудным. Мне бы хотелось лечь спать.

— Как вам угодно, — отвечаю я.

Не понимаю, как можно заснуть в такой момент.

— Думаю, все будет хорошо, — улыбается Луи. — Толпа настроена миролюбиво. Они даже запели гимн «Да здравствует Генрих IV». У них там, на улице, настоящий пикник: палатки, костры. Вам надо отдохнуть, мадам.

— Доброй ночи, моя королева, — произносит Лафайет.

С этими словами они удаляются.

— Какой же ты простофиля, Луи! — восклицаю я.

Я вспоминаю о моем любовнике Акселе Ферзене. Если бы Аксель был рядом, то он наверняка бы что–то придумал.

Что мне делать? Самое разумное — лечь спать. Я зову Кампан, мою камеристку. Она помогает мне приготовиться ко сну. Наконец я ложусь. Мои глаза слипаются.

С улицы все еще доносятся отдельные выкрики. Я вздрагиваю и тут же успокаиваюсь. Неужели страшный день кончился? Неужели все!?

Господи! Дай мне силы, дабы пережить сей ужас, как подобает королеве! Дай мужества моему супругу!

Я погружаюсь в крепкий сон.

Я Пьеретта Шабри, ликую! Как все хорошо сложилось! А где Светик? А, вот! Я иду к ней.

— Теперь в Париж! — весело говорю я. — Мы первые донесем счастливую новость!

— Желаю удачи! — устало улыбается она.

— А ты не поедешь? — удивляюсь я. — Поехали!

Она качает головой.

— У меня тут друг в Собрании, — говорит Светик. — Я хочу остановиться у него, очень соскучилась!

Я понимаю Светик. Друзья — это святое. Жаль, что она не поедет с нами. Светик хорошо потрудилась, она даже меня спасти помогала. Она заслужила стать одним из первых гонцов радостной вести.

Мы дружески обнимаемся.

— Спасибо за все! — говорю я.

— Надеюсь, теперь ты будешь есть вдоволь, — улыбается она. — Удачи!

Я, Светлана Лемус, наконец, в гостинице. Я уже приняла ванну и проглотила горячий ужин. Сейчас пью шоколад и чувствую себя вполне довольной жизнью. Макс даже купил у хозяйки одежду для меня. А вот деньги с меня взять отказался, такой он человек.

Я смотрю на часы. Уже около двух. В комнату входит Макс. Я уверена, он уже и ванну принял, и поужинал, и расплатился с хозяйкой.

Макс с улыбкой смотрит на меня. Да, напугала я его сильно. Он меня не ругал, но явно очень волновался, пока я бродила по Версалю.

— Ты очень мило выглядишь, — говорит он.

Еще бы. Учитывая, в каком виде я была несколько минут назад, сейчас я просто сказочная фея.

— Думала, что умру, — вздыхаю я. — Но согласись, наш поход на Версаль принес немалую пользу.

— Это верно, — кивает Макс. — Дело в том, что король не собирался утверждать Конституцию. Ему не хотелось терять власть. Посредник его величества довольно хорошо изложил этот ответ. Но когда ворвалась толпа, Луи решил не рисковать. Наверное, он просто испугался.

— Я его понимаю. Толпа злых рыночных торговок — это страшно! — произношу я глубокомысленно.

Макс смеется.

— А все–таки прав тот, кто сказал «без женщин ничего нельзя сделать», — полушутя рассуждаю я. — Вот вы, например, даже короля не смогли заставить принять Конституцию.

— М-да, ты права, — соглашается Макс. — Но главное, этот визит был как раз вовремя!

— А это называется женская интуиция! — делаю я вывод.

Я смеюсь, но, вспомнив о поденщице, вновь становлюсь серьезной.

— На моих глазах произошло что–то странное, — я пересказываю случай с Натали Планш. — Она не могла так сразу умереть. К тому же она что–то знала. Наверняка, ее отравили! Ведь можно дать яд, который действует не сразу!

— Ты хочешь, чтобы я расследовал это дело? — спрашивает Макс.

— Нет, расследовать буду я. А ты будешь только думать, — решаю я.

Макс не в восторге:

— Ох, мне и так тяжело… Ладно, уже поздно. Поговорим об этом завтра. Тебе надо отдохнуть.

Я не заставляю себя уговаривать. Я, можно сказать, падаю на постель. Макс поправляет мне одеяло, а я уже погружаюсь в сон…

Меня зовут мсье Байи, мне 53 года. Я мэр Парижа. Как я был счастлив заполучить эту должность! Я — король прекрасного города, сердца Франции. Мне поручено следить за настроением парижан, обуздывать революционные страсти. Я справлюсь с этой задачей. Парижане меня любят.