Смертельная комбинация - страница 35
Рассвело.
Капли дождя барабанят по остаткам жести на крыше одноэтажного барака, стекают по стекам в зеленых разводах плесени. Лицо у меня все мокрое от брызг. На треснувшем подоконнике нахохлилась пара голубей.
Я лежу неподвижно, боясь поверить, что это был всего лишь сон… Сквозь тонкие стены и слышу, как кто-то ходит в дальнем конце барака и кряхтит. Наконец, что-то с грохотом падает, а этот кто-то, невнятно бормоча, выбирается наружу, а потом, топая, проходит под моим окном и с треском удаляется в заросли кустарника.
Надо пойти и посмотреть, почему он там возился, думаю я.
Но в подсознании еще клубится страх сна, я не в силах пошевелить даже пальцем. Наконец, разминаю онемевшие мышцы, потом, дрожа от сырости, снимаю рубашку и разматываю бинты. Бинты жесткие от засохшей крови, но рана уже не кровоточит, только края покраснели и распухли, и острая боль пронизывает все тело, когда я поднимаю руку.
Помогая себе зубами, я снова делаю повязку и натягиваю рубашку. Рубашка успела остыть, и теперь сырость особенно чувствуется.
Обхожу барак, комнату за комнатой, пока не попадаю в ту, где, видимо, тоже побывали люди этой ночью. Судя по обширному ложу из нескольких рваных матрасов, здесь спали вповалку несколько человек, бродяг, наверное.
Короче, я забрел на чужую территорию, и мне здорово повезло, что не прирезали ночью, пока снились кошмары. Теперь придется искать другое пристанище.
На запасных путях стоит пассажирский поезд, дверь одного из вагонов открыта, и проводница выметает на улицу мусор. Я останавливаюсь чуть в стороне, так, чтобы сор не летел в мою сторону.
— Тебе чего? — проводница разгибается, держась рукой за поясницу, и смотрит на меня.
— Надо побриться, почистить одежду, в общем привести себя в порядок. Окажите гостеприимство, а?
— В бегах, что ли? — она смотрит подозрительно.
— Нет, что вы… Загулял просто. Если в таком виде явлюсь…
— Понятное дело, — она смягчается. — Бедные твои родители.
Бритву я тебе найду, кто-то из пассажиров оставил…
Из зеркала на меня смотрит осунувшаяся физиономия в рыжей щетине и с воспаленными глазами. Глубоко вздохнув, я промываю под краном бритву, распечатываю конвертик с лезвием… Постепенно я начинаю себя узнавать. Нашелся даже дешевый одеколон, а когда я снова перевязываю плечо, в туалет заглядывает проводница и отбирает у меня заскорузлые бинты.
— Где это тебя? — спрашивает она.
— Так, стеклом порезался.
— Знаю я эти стекла. Пойдем, в аптечке бинт есть. И мазь. Она вонючая, но помогает.
Дождь перестал, и выглянуло солнце, и земля сохла прямо на глазах. Я ходил по улицам города и высматривал, не промелькнет ли впереди прохожих стройная фигурка Риты. Ноги сами привели меня на Железнодорожную улицу.
В моих действиях появилась пусть далекая от истинной, но все же цель. Близко к дому, где мы встречались с Юлей, я не стал подходить, а выбрал пустой ларек на противоположной стороне улицы. Задняя стенка у ларька была в нескольких местах продавлена, а внутри по колено всякого мусора, и пахло чем-то кислым. Может, до определенного времени это было убежище неприкаянных сограждан, жаждущих выпить бутылочку портвейна и заняться революцией. Я имею в виду сексуальную, а ей, как и любой другой, конспирации только на пользу. Теперь же, наверняка, самим завсегдатаям стало гадко от помойки, которую они натворили.
Сквозь частые щели мне прекрасно были видны и подъезд, и окно квартиры. Окно было чуть приоткрыто, и я мысленно представлял, как от сквозняка качается бахрома розового покрывала. Какая мерзость.
Я очень долго пробыл на своем наблюдательном пункте, и меня уже слегка поташнивало. Но никакого движения за окном не заметил. Я продолжал ждать с терпением пигмея и, когда совсем затекли ноги, выбрался из засады и направился в подъезд.
По прошлому опыту я помнил, что дверь была без глазка. Значит, если там есть обитатель, то ему придется хотя бы спросить:
«Кто там-м?»
Возле двери я остановился, чтобы собраться с мыслями. Потом надавил на кнопку звонка. Никакого ответа.
Можно было успокоиться и выбросить из головы эту совершенно пустую квартиру. Если бы…