Смерти нет - страница 39
Пусть пока будет Маша, а там посмотрим.
Дорога до Москвы прошла незаметно. Попутчик ее, рыжеволосый парень по имени Никита, оказался говоруном и балагуром, каких поискать. Послушать его, так это именно он раздолбал белых в пух и прах, а теперь с полным правом возвращается домой строить новую жизнь. До Орла, где отец с матерью и сестры, путь неблизкий, да что с того? Ему не привыкать.
— Вот приеду, землю всю поделим, по-людски заживем. Корову купим, а то и две, а там и жениться можно. Соседская дочка, Нюра, совсем, поди, невеста. Дом построю вот этими самыми руками. Изнылся совсем. Который год, окромя винтовки, ничего в руках не держал.
Мечтая таким образом вслух, он все сжимал и разжимал свои широкие квадратные ладони, и видно было, что ему не терпится применить их к какому-нибудь хорошему делу. Марго согласно кивала в ответ. О себе она не очень-то распространялась, сказала только, что питерская, родители умерли, и едет она теперь в Москву к родственникам.
Наконец он примолк, видно, задремал. Марго приткнулась головой к темному стеклу окна. Воло-дя, Воло-дя, Воло-дя, выстукивали мерно колеса. Она сознательно распихала все воспоминания о нем по самым укромным, темным закоулкам памяти и наглухо закрыла их там. Запретила себе вспоминать. Слишком много боли осталось в прошлом.
Она уже привыкла к мысли, что ее девичья влюбленность умерла. Но она вдруг неожиданно и мощно напомнила о себе, смяла все старательно возведенные барьеры. Пять лет прошло, а она все помнит, будто, это было вчера. Володина перевязанная голова на больничной подушке, его смех, их маленькие секреты, восторженный взгляд его серых глаз, исполненное тайного смысла молчание и быстрый румянец на щеках, когда их руки вдруг соприкасались. И это чувство, будто они нашли друг друга среди войны, боли и горя. Он живет в Москве. Угол Сретенского бульвара против церкви, услужливо подсказала память. Когда она разыщет его, снова посмотрит в его глаза, повторится ли это чудо узнавания? Сон не шел, за окном мелькали черные верхушки деревьев, а колеса все продолжали стучать: Воло-дя, Воло-дя, Воло-дя.
Москва встретила Марго ясным летним солнышком, гомоном вокзальной толпы, зычными выкриками торговок пирожками. Ночью прошел дождичек, прибил пыль. Остроконечные башенки вокзала и дома вокруг предстали перед ней чисто вымытыми, словно разрумянившимися после утреннего туалета. Сумрачный сырой Питер показался вдруг далеким и нереальным. Ощущение было такое, словно она попала в хлебосольный, гостеприимный дом, немножко безалаберный и оттого еще более уютный.
Извозчик будто ее и поджидал. Удобно откинувшись на изрядно потертом сиденье, Марго жадно впитывала в себя этот необычный город, где все дома разные, площади просторны, а улочки бегут себе, извиваясь, сами не зная куда. Марго сразу почувствовала себя здесь совсем как дома. «А ведь это мой город, — подумалось ей. — Вернее, может стать моим, если…»
— Приехали, барышня, — густо прогудел извозчик. — Сретенский бульвар, вон храм Успения Пресвятой Богородицы. То самое место.
Марго щедро расплатилась, услышав в ответ звучно акающее «Благода-арствуйте!», и пошла по бульвару, вдыхая легкий прохладный воздух. Листья шелестели над головой, в ветвях весело перекликались птицы. Им все нипочем. Марго все замедляла шаг. Вон и похожий дом, небольшой одноэтажный особнячок. Стоит только улицу перейти и спросить кого-нибудь… О чем? Ей вдруг пришло в голову, что познакомилась она с Володей Басаргиным в одной стране, а приехала сейчас совсем в другую. Не может же дом до сих пор принадлежать его семье. Времена изменились. Здесь, верно, живут совсем другие люди.
«Простите, где я могу найти прежних хозяев?» Не слишком хорошая идея. Марго поежилась, вспомнив свой первый визит в дом тети на Мойке. Никого не осталось. Неужели и здесь она услышит то же?
Марго в нерешительности опустилась на скамью. Что делать? Натолкнувшись на неожиданное препятствие, все ее радужные планы грозили рассыпаться, как карточный домик. Марго рассеянно посмотрела по сторонам и тут заметила мальчика лет десяти. По виду явно беспризорник, в немыслимых лохмотьях, разваливающиеся ботинки перехвачены бечевкой, грязные пальчики торчат из прорех. Мордочка чумазая и смышленая, как у шустрого полудикого зверька. Пристроившись на корточках под кустом, он сосредоточенно метал камешки в спичечный коробок, норовя попасть с самую середину.