Смертники доброй воли - страница 34

— Да ладно тебе! На такую замухрышку, как ты, всё равно никто никогда не взглянет! Или хранишь себя для эмдэшной оргии в штабе на Севере? У девочек, которым я нравлюсь, иногда бывают странные фантазии.

Сати, казалось, одеревенела, слушая его, и Адамас решил этим воспользоваться. Он, как и в тот раз, почти приблизил своё лицо к ней, забавляясь её бледностью, пришедшей на смену румянцу, и прошептал:

— Соглашайся. Тебе понравится.

Сати вскинула на него глаза — в них была лишь ненависть. Опять как-то невероятно извернувшись, она залепила ему звонкую пощёчину, и он отшатнулся, схватившись за щёку.

— Лучше сдохнуть, чем лечь под тебя, ничтожество, — процедила сквозь зубы Сати. Уже освободившаяся, она отошла от стены и спустя несколько секунд скрылась за углом.

Опустив руку, Адамас облизал губы, чувствуя внутри себя нечто ранее незнакомое. Ему только что объявили войну, и он уже знал, как выйдет из неё победителем.

В четверг последним занятием были стрельбы — и опять Адамас с некоторым удивлением понял, что он лучший. Обходя всех на любых физических дисциплинах, он никак не мог вспомнить, когда же успел так натренироваться: нет, само собой, отец гонял его вместе с разнообразными инструкторами с шести лет, но это невероятным образом прошло мимо хорона, особенно если учесть, что последние полгода, с лета, он всячески уклонялся от занятий. Что-то, похоже, успело налипнуть, и в каком-то смысле это даже слегка раздражало его: он не прочь был стоять выше любого окружения, но не такой ценой. Проще уж было сразу признаться, что ты Страхов.

Стрельбы вёл Бельфегор — Адамас со скрипом признал, что уж его он обойдёт нескоро. Учитель из сына Аспитиса тоже вышел неплохой, хотя и чересчур дистанцированный от учеников — он даже разговаривал с ними как рабочая программа, стоило ли упоминать его педантичное отношение к положению пальцев, поправке на ветер и остальной тысяче мелочей. По окончании занятия Бельфегор попросил Адамаса задержаться (впрочем, судя по тону, скорее приказал) и, когда все покинули плац, холодно известил его:

— Тебя хотят видеть в учительской, Страхов. Прямо сейчас.

— Слушаюсь, мой генерал! — с вызовом отдал ему честь Адамас и ухмыльнулся. — Разрешите идти?

— Разрешаю, рядовой, — почти не разжимая губ, проговорил хорон, взгляд которого дерзко спорил с утверждением, что жёлтый относится к тёплым цветам, и, откланявшись, Адамас двинулся в сторону административного здания.

Яснее ясного было, что его наконец заложили за выходку с Беккером — и наверняка Сати, её дружку не хватило бы на это духу. Адамас решительно не понимал его поведения, потому что по тому подслушанному разговору рейтер совершенно не выглядел ни запуганным, ни равнодушным, и одному чёрту было известно, какие мотивы на самом деле двигали им в умалчивании инцидента. Сати же, конечно, вознамерилась его наказать, и, не торопясь шагая под ярким послеобеденным солнцем по жёсткой траве, Адамас пытался угадать, что приготовила ему администрация.

Если там будет Эрих или Табита, есть шанс отговориться. Пеланн вроде свой парень, да и, как агент МД, по определению не может порицать подобное поведение, ну а Табита знает его с детства, рука не поднимется. А вот если Дилайла или Джей, пиши пропало. Ещё по их первому знакомству Адамас понял, что они оба грудью стоят за правила и спустят с нарушителя три шкуры.

Интересно, что нужно сделать, чтобы просто отсюда вылететь?

Учительской в административном здании называлась та самая комната, где Адамаса, Кристиана и Джея по приезде знакомили с Бельфегором, — в учебное время там не было и намёка на уют, появлявшийся по вечерам и в воскресенье. Осторожно стукнув о косяк и заглянув в комнату, Адамас понял, что влип по уши: за главным столом бок о бок сидели и ждали его Дилайла и Джей.

— Проходи, проходи, Адамас, присаживайся, — пригласила тера, уже успевшая переодеться в более-менее повседневную одежду — короткорукавную рубашку и брюки — и оттого почему-то выглядящая ещё более грозно, чем в форме.

Хорон робко улыбнулся и устроился на единственном стуле, стоящем перед их столом. Джей, тоже строгий как никогда, смотрел на него отрешённо, держа руки в замке и постоянно перебирая большими пальцами. Дилайла же чуть сощурилась, следя за ним.