Смещение - страница 3

Тем не менее они были очень разными. Эльзе было чуждо рациональное мышление, она терпеть не могла математику, с логикой была, как сама говорила, «на ножах», и решения принимала интуитивно, подсознательно, эмоционально – в общем, по-женски. Шеффилд интуиции не доверял, да и не испытывал никаких интуитивных прозрений, поступал всегда рационально, решения принимал после тщательного изучения обстановки – и, несмотря на эту принципиальную разницу, всегда (за очень редкими исключениями, которые, как говорят, подтверждают правило, а на самом деле всего лишь доказывают, что любое правило или даже закон несовершенны) мнения Шеффилда и Эльзы совпадали. Можно было и не сравнивать, но они непременно обсуждали любую мелочь, обоим это было приятно. Как-то Шеффилд даже подумал, что общее ощущение в определенном смысле подобно оргазму. Мысль была мимолетной, но неуловимый след остался и заставлял адвоката с удовлетворением кивать, когда Эльза что-то ему подсказывала – на секунду раньше, чем он сам приходил к той же мысли.

– В девять, – напомнила Эльза, – должен быть Марк Оливер Эверетт. В связи с документом.

– Да, я помню, – рассеянно отозвался Шеффилд, глядя, как на экране государственный секретарь Гордон приятно улыбается и пожимает руку Дауду аль-Малики, премьер-министру Палестины, приехавшему – это очевидно – чтобы попросить увеличения финансовой помощи. Гордон улыбался искренне, поскольку решение проблемы от него не зависело, хотя мнения своего он не скрывал ни от визави, ни от журналистов: не будет никакой финансовой помощи палестинцам, пока новоиспеченное государство не перестанет выплачивать пособия «шахидам», выжившим во время ими же совершенных терактов.

– Правда, – добавила Эльза, – музыканты не очень пунктуальны. В девять двадцать приедет миссис Оукс в связи с делом о наследстве, а она-то обожает точность – необычно для женщины, верно, шеф?

Ответить Шеффилд не успел: завибрировал лежавший у левого локтя телефон. Звук Шеффилд отключил – не любил посторонних звуков во время деловых встреч, да и вообще не любил, когда телефон внезапно начинал звонить, а звонил он, конечно, всегда внезапно, даже если сидишь и ждешь звонка. Обозначившийся на экране номер был Шеффилду неизвестен, и он передал аппарат Эльзе – на звонки от неизвестных абонентов адвокат почти никогда не отвечал лично.

– Офис адвокатской конторы «Шеффилд и Крокс», – официальным тоном произнесла Эльза, включив динамик, чтобы шеф мог слышать разговор и вмешаться, если в том окажется надобность.

– Доброе утро, – добродушным тоном произнес низкий, богатый обертонами бас, чем-то похожий на голос Арье, которого Шеффилд слушал прошлой зимой в Метрополитен-опера в партии Мефистофеля в одноименной опере Бойто.

– Доброе утро, – вежливо ответила Эльза, взглядом показывая шефу, что голос ей незнаком. – Чем могу быть полезна?

– Мое имя Ричард Кодинари, доктор юриспруденции, адвокатская фирма «Нью Кооперейшн».

Шеффилд покачал головой: ни Кодинари, ни его фирма были ему неизвестны.

– Я семейный поверенный, – продолжал Кодинари, – Марка Оливера Эверетта, которого доктор Шеффилд пригласил для получения некоего документа.

– Вообще-то… – начала Эльза, но умолкла, встретив взгляд шефа.

– Мой клиент, к сожалению, приехать не может, поскольку лишь сегодня вернулся из Японии. Он поручил это дело мне, и я сейчас вхожу в холл. Тридцать восьмой этаж, верно? Буду через несколько минут.

– Мне вчера показалось, – смущенно сказала Эльза, положив аппарат на прежнее место – у левого локтя шефа, – будто Эверетт хотел сказать что-то о гастролях, он все начинал фразу, но так и не закончил.

Шеффилд посмотрел на часы: без минуты девять.

– Поверенный так поверенный. Это даже проще, поскольку я понятия не имею, что в конверте. Формальности лучше улаживать с коллегой. Правда, никогда не слышал о докторе Кодинари, в Джорджтауне его точно нет.

Коллега появился в дверях в одну минуту десятого, Эльза успела занять место за своим столом, встретила посетителя, когда тот быстрым шагом вошел в приемную, и провела доктора Кодинари в кабинет.