Смешное имя - страница 2

   Но как бы ни оправдывался, в центре мыслей тяжело долбил, точно кувалдой, неоспоримый факт: "Оставил брата и не вернулся. Оставил и не вернулся". ШишТа устал бороться с ним, сдался и позволил подлой мысли утвердиться: "Я трус". И мир вокруг сразу поблёк, облака в небе пожелтели, будто накипью покрылись, даже вольный летний ветерок, поддавшись унынию, безнадёжно увяз в ближних кустах.

   ШишТа огляделся. Ну, конечно, нет, облегчённо выдохнул. Для большого мира, чьи бы там они ни были - человеческие, или городового, переживания слишком мелки. И мир вертится как обычно, и город живёт. Вечерние сумерки наплывают в срок, и в противовес колючему настроению ШишТы, мягко и нежно вытесняют дневную жару. А ветер пусть и отдохнёт, ведь без него в тиши так ласково спокойно: в дремотном безразличии кудрявятся кусты за спиной, людей нет - одна только странно-неподвижная девочка-подросток на соседней скамейке. Сидит худенькая, в лёгком лимонном платьице, вся такая светленькая, как соломенная кукла, а личико хмурое - вот-вот заплачет. Чуйка городового включилась недобрым предчувствием. "Так меня ещё и неспроста именно сюда занесло, что ли?"

   ШишТа, поднялся и решительно направился к девочке.

   - У Вас неприятности?

   С симпатичного личика удивительно легко слетела хмурость. Незнакомка с простодушным изумлением огляделась по сторонам, словно только что осознала, где находится, а никого вокруг больше не обнаружив, испуганно заморгала. "Ах ты ж, моя лапа! Сколько тебе лет, четырнадцать, пятнадцать?" - несколько растерялся перед совершенно неприкрытыми эмоциями ШишТа.

   - У меня? У меня телефон украли... из сумки, наверное. То есть, вот, сумка есть, а телефона нет, - голосок пугливый, но звонкий. Маленькая ладошка цепко держит крохотную сумочку, как будто из неё ещё есть что красть.

   Любимые шорты протёрты едва не до дыр, и яркая пляжная рубашка помята, и угольная шевелюра, как всегда, взъерошена. ШишТа знает, что выглядит максимум на шестнадцать, в меру потрёпанным пацаном, но уж не настолько паршиво, чтобы девчонки боялись. Однако эта испугалась. Порывисто вскочила.

   - Мне домой пора, - заявила незнакомка и едва ли не бегом направилась к выходу из сквера.

   "Молодец!" - язвительно похвалил себя ШишТа. - "Очаровал". Пока он бессмысленно пялился в спину удаляющейся девчонки, едва не упустил момент. Предчувствия, как всегда, не обманули. Навстречу ей из полумрака растущих вдоль тротуара кустов вынырнул огромный пепельный пёс. Незнакомка сделала ещё несколько шагов вперёд, прежде чем осознала неладное. Лохмач не рычал и не скалился, но голова низко опущена, и во всём его движении ощущается злобная мощь.

   - Стой, Лиза! Стой на месте!

   ШишТа метнулся вихрем. Родимая боевая "Лаура" материализовалась на правой руке мгновенно. Использовать силу броска для толчка или удара бессмысленно, пёс едва ли уступает городовому в весе. ШишТа сделал единственно верный ход - подставил защищённую "Лаурой" руку под разверзающуюся пасть и всем весом навалился, стараясь погасить силу пёсьего натиска. Со скрипом лязгнули по волшебному металлу зубы, злобой блеснули чёрные виноградины глаз. Вся ШишТова обычная физическая сила до капли ушла на удержание псовой мощи. Городовой едва устоял на ногах. Пятки обожгло, на мгновенье показалось, что подошвы у кроссовок треснули и разошлись, и уже только голой кожей он бороздит асфальт. Но вот, поймал равновесие. Зарылся левой кистью в пёсью шерсть, нащупал пальцами на горле нужное место и сдавил в заветной точке. Лохмач захрипел и рухнул под ближний куст, едва не утянув в траву и ШишТу.

   Городовой вывернулся, выдёргивая из слабеющей пёсьей хватки руку.

  Только теперь он ощутил собственное тяжёлое дыхание и дико скачущее в груди сердце. Едва сдержал торжествующую улыбку, осознать, что, не считая "Лауры", пользовался исключительно обычной физической силой в стычке с лохмачом, оказалось приятно.

   Повернулся лицом к Лизе. Девчонка смотрит на пса тревожно-растерянным взглядом, и не ясно, не за него ли переживает, и осознаёт ли она вообще что ей грозило.