Смирись или борись! - страница 6

Вздохнула глубоко и закричала:

- Пшено, лучшее на Руси пшено! Сорочинское пшено! - и так зычно вышло, что все остальные вдруг замолчали, чем я и воспользовалась: - Одна мерка на пробу задарма, при покупке от двух!

Тут же ко мне выстроилась очередь, а местные торговцы ожили и старались заглушить меня. А я уж замолчала, отпуская товар первому покупателю.

- Сколько берёшь, девица, за одну мерку пшена? - спросил первый покупатель, мужчина в плаще с капюшоном, скрывающем его лицо. Выговор у него, правда, не местный был. Иноземец? А где ж тогда нашему языку научился?

- Одну ногату*, - назвала цену.

- А мерку на пробу?

- Да, дам одну лишнюю. Сколько хотите?

- Десять.

- А какое пшено? Обычное или сорочинское? - решила уточнить, а то вдруг не то насыплю.

- Обычное.

- Хорошо. Есть куда насыпать?

Мне протянули холщовый мешок. Странный такой, с рунами. И мне бы насторожиться, зачем простому покупателю мешок для еды с магическими письменами, да прочитать их. Так нет, стала просто отмерять сорочинское пшено. Отмерив положенное, удивилась, что дно даже на половину не заполнилось, в то время, как у меня полмешка как не бывало. Покупатель, правда, ни слова не сказал, просто отсчитал три куны*.

- А у меня сдачи нет, - возразила я. - Тогда с вас две куны, - и третью шкурку просто не взяла. Заметила на руке у покупателя рисунок скорпия*. Сарацин?

В ответ послышалось сарацинское ругательство. И чем он не доволен? Я ведь ему цену сбавила. И на меня накинули тот самый мешок с рунами. Сработал оберег. И мешок просто вспыхнул ярким пламенем, не причиняя мне вреда. Да осыпался прахом. Я же как завороженная глядела на сие действо, не в силах пошевелиться.

Переполох на рынке поднялся. Бабы заголосили, мол, девок наших воруют. Мужики окружили покупателя и рукава закатывают. Бить будут!

- Да я ничего... Ненароком вышло... - оправдывался сарацин, а потом кинул пригоршню какого-то порошка наземь и исчез в возникшем дыму.

Я же испугаться тогда не успела, а сейчас ноги так и подкосились. Это меня чуть было не похитили в гарем? Ох, батюшки!

- Девонька, ты как? - спросили защитники.

- Цела, добры молодцы. Благодарствую, - встала, поклонилась им в пояс.

- Глянь, краса какая, может, пойдёшь за меня замуж? - спросил один здоровяк, милый на лицо, с русой бородой да усами да серыми очами.

А я очи долу и опустила.

- Не серчай, добрый молодец! Хорош ты, да не по мне, - отвечала ему. Не могу на иных заглядываться, окромя тех пятерых, что батюшка выбрал. Вголос, правда, не сказала сего.

- Ладно, девица-красавица, кричи, коль в беде окажешься - придём на выручку, - не осерчал мужик, да и остальных увёл, позволив вздохнуть вольно.

Пыл торг вести растеряла, да взялся за гуж, не говори, что не дюж. Уже без прежнего задору хвалила товар. Подходили мало. Но к обеду весь товар ушёл. Сложила все шкурки в один мешок, а мелочь в узелок завязала. А тут знакомый дедок и пожаловал.

- Доброго дня, Руся, домой подбросить тебя? - спросил, не слезая с уже пустой телеги.

- Доброго дня, дедушка! Будь добр, коль не затруднит!

- Садись, красавица!

Просить дважды не пришлось. Пока ехали, со стариком вели беседу. За время торга некогда было продохнуть да послушать, о чём народ судачит. Решила у старика выпытать. Он, правда, про свою внучку сказывал. Красавица, уже в пору вошла. Вот жениха ей и приглядывает.

- А коль ей не мил окажется?

- Другого найдём. Добрых молодцев хватает.

Я и пожаловалась, как меня сегодня чуть не украли, да как защитник замуж звал.

- Чего ж не согласилася? Не мил?

- Не могу. Батюшка не одобрит.

- Так мил же тебе?

- Всё одно. Нельзя мне на иных глядеть.

Дед ничего не сказал.

- Дедушка, а какие слухи витают?

- Да про царску дочку молва судачит. Женихов из разных краёв наедет скоро. Ристать* будут.

Уж к царскому терему подъехал. Я ему хотела кунью мордку отдать, так не взял. Поблагодарила его да пошла в терем.

А там уж переполох. Такой, будто пожар.

- Что случилось?

- Царская дочка пропала! - ответил пробегающий мимо мальчишка.

- Которая? - решила уточнить, о мне речь идёт или нет.

- Русана.

- Так вот она я!

Неужто Зорька не сказала, что уехала на рынок? Хотя, влетит от отца. А что делать, всё равно признаться нужно. В политике хитрить можно, а семью обманывать нет.