Смута в России. XVII век - страница 17

.

В 1600 году началось «посадское строенье» в Московском государстве. Многие жители городов и купцы, торговавшие в городах различными товарами, страдали от конкуренции крестьян, принадлежавшим привилегированным землевладельцам и монастырям и живших на посадах. Царь Борис стремился упорядочить уплату налогов, переводя таких «беломестцев» на посаде в «черные», то есть тягловые сотни. Именно со времени его царствования стало понятно, кого надо считать горожанином. Исследователь истории посадских людей в Московском государстве XVII века П.П. Смирнов писал о посадском строении 1600 года: «оно впервые формулировало… кто должен считаться посадским человеком, признаки городского сословия»[62]. Такими признаками стали «посадская старина», длительное проживание на посаде или родство с городскими жителями, наличие в городе торга и промысла.

Царь Борис Годунов стремился упорядочить статус холопов в Московском государстве, так как многие свободные люди «по старине» служили добровольно в слугах у тех, кто их мог прокормить[63]. Все это создавало угрозу для войска, основанного на принципе набора «поспевавших» в службу дворянских недорослей. Но какая выгода такому 15-летнему сыну боярскому начинать полную опасностей и превратностей воинскую службу, если есть возможность более сытного существования в крупных боярских и княжеских дворах, и последующего служения на административных должностях в крупных «боярщинах»? С этого времени принимаются специальные административные меры, которые под угрозой наказания вплоть до смертной казни запрещают верстание в дети боярские, то есть служилые люди «по отечеству», детей, братьев, племянников тех, кто не имел права служить в полках поместной конницы: «и всяких холопей, и стрельцов, и казаков, и крестьянских, и стрелецких, и казацких детей и всяких неслужилых отцов детей одноконечно не верстать»[64]. Добровольных же холопов нужно было перевести на положение кабальных, что сильно понижало их статус в обществе.

Словом, политика царя Бориса Годунова в начале его царствования действительно сделала его популярным и привлекла подданных. Даже те, кто потом «прозрел» и стал обвинять царя во всех мыслимых и немыслимых грехах, не могли скрыть того, что в Москву пришла пусть короткая, но все-таки эра благоденствия. «Двоелетнему же времяни прешедшу, — писал келарь Авраамий Палицын в своем «Сказании», — и всеми благинями Росия цветяше. Царь же Борис о всяком благочествии и о исправлении всех нужных царьству вещей зело печашеся, по словеси же своему о бедных и о нищих крепце промышляше и милость к таковым велика от него бываше, злых же людей лют изгубляше, — и таковых ради строений всенародных всем любезен бысть»[65].

Царь Борис оживил дипломатические контакты. Все иностранные державы и так давно привыкли иметь дело с Борисом Годуновым, когда он еще был только «канцлером» для западных дипломатов и «большим визирем» — для восточных. А что может быть лучше для международных отношений, чем прогнозируемый партнер и союзник, проявляющий к тому же самостоятельный интерес к развитию торговли. Внешняя политика царя Бориса Годунова и была именно таковой. В первые же годы был осуществлен обмен посольствами с императором Священной Римской империи, Англией и другими странами. Как писал князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский, «И подаде ему Бог время тихо и безмятежно от всех окрестных государств, мнози же ему подручны быша, и возвыси руку его Бог, яко и прежних великих государей, и наипаче»[66]. Царь Борис Годунов набирал иностранцев — докторов, рудознатцев, «которые знают находити руду золотую и серебряную», и часовых дел мастеров на службу в соседних странах. Он понимал, что могло привлечь их к нему на службу. Поэтому смело зазывал в Московское государство только самых лучших специалистов, зная, что нигде в мире их не могли пожаловать таким сказочным богатством, как это делал русский царь. Особенно выделял Борис Годунов контакты с Любеком, одним из городов древнего торгового Ганзейского союза. В наказ Роману Бекману, отправленному 24 октября 1600 года в Любек «к бурмистром, и к ратманом, и к полатником», говорится о том, чтобы разыскали и наняли на службу доктора Ягана Фазмана. Посланец царя должен был прежде всего разузнать: «каков он к дохтурскому делу с иными дохторы, гораздо ли навычен, и кто иных дохторов есть в Любке навычных, и есть ли того дохтора Ягана к дохторскому делу лутче или он изо всех лутчей? Да будет он лутчей и Роману об нем и говорить; а будет иные дохторы в Любке есть горазде его, и Роману по тому буймистром, и ратманом и полатником говорити, которой дохтор лутче, того б ко государю царю и великому князю Борису Федоровичу все Русии и послали». Действительно, после этого несколько докторов из Любека, Риги и Кенигсберга приехали к царю Борису Годунову и составили небольшую, но привилегированную колонию царских медиков.