Смутное время. Севастополь в 1917-1920 годах - страница 16

Лица, замеченные в нетрезвом состоянии на улицах, невоенные в первый раз подвергаются аресту в революционном порядке на 5 суток, а замеченные в том же неоднократно, подлежат аресту от 10 до 30 суток. Лица же военные передаются комитетам своих частей для наложения на них принудительных работ на тот же срок без права отлучки из своей части или корабля».

Безусловно, падение дисциплины происходило не только на Черноморском флоте, еще хуже дело обстояло на фронте. Стремясь предотвратить развал и армии, и страны, 19 июля Временное правительство издало приказ о введении в армии смертной казни. В конце июля аналогичное распоряжение было распространено на флот, что вызвало массовые протесты.

Немитц Александр Васильевич (1879-1967). Дворянин. Окончил мор. академию в 1912. Командовал ЧФ с авг. по дек. 1917. Перешел на сторону Советской власти. В авг. — окт. 1919 нач. штаба Южн. группы войск 12-й армии. Принимал участие в разгроме войск Врангеля и создании Морских сил на Черном и Азовском морях. С февр. 1920 по дек. 1921 командовал всеми Морскими силами республики и был управляющим делами наркомата по военным и морским делам. Позже вел преподавательскую и научную работу в Военно-морской, Военно-воздушной и Военно-политической академиях. Написал ряд фундаментальных работ по вопросам стратегии, тактики и военно-морской истории. С 1947 в Севастополе, работал в Музее ЧФ, Гидрографии ЧФ. Закончил службу в чине вице-адмирала. Умер в Ялте.

6. Новые назначения

18 июля Временное правительство назначило на должность командующего Черноморским флотом А.В.Немитца с производством его в контр-адмиралы. Сам Немитц позже вспоминал: «Адмирал А.В.Колчак, уезжая с заданием Временного правительства в Америку, указал на меня, как своего заместителя в Черном море. Поставив меня в известность о таком предложении, А.Ф.Керенский пригласил проехать с ним в Ставку верховного главнокомандующего... Я в беседе с А.Ф.Керенским интересовался только одним вопросом, могут ли быть приняты правительством действительные меры для ограждения дисциплины в частях. Ответ на этот вопрос был равносилен ответу на вопрос, «существует или нет власть Временного правительства?».

О совещании в Ставке у вновь назначенного командующего Черноморским флотом осталось сложное впечатление. Дельный доклад о положении на фронте сделал Верховный главнокомандующий генерал А.А.Брусилов. Однако никакого решения принято не было из-за взаимного непонимания руководителей правительства и руководителей армии, а также отсутствия какой-либо программы действий у обеих сторон. Более жесткую позицию занимали два участника совещания — Б.В.Савинков и Л.Г.Корнилов. Они считали, что, прежде всего, необходимо восстановить воинскую дисциплину, не останавливаясь перед самыми суровыми мерами. 18 июля Керенский назначил генерала Корнилова Верховным главнокомандующим вместо Брусилова. Одновременно Савинков стал управляющим военным министерством, хотя формально военным министром продолжал оставаться Керенский.

А.В.Немитца перед его отъездом в Севастополь принял новый Верховный главнокомандующий, имел с ним беседу. Корнилов предложил следующее:

«1) На австро-германском фронте оборона;

2) На Черноморском — наступление и занятие проливов и Константинополя;

3) Твердые меры по ограждению воинской дисциплины;

4) Решив константинопольскую задачу, немедленно — мир с Германией».

Однако ровно месяц спустя надежды на реализацию этой программы рухнули, произошел полный разрыв между генералом Корниловым и правительством Керенского. В конце августа разразились события, названные «корниловским мятежом». В Севастополь пошли телеграммы с распоряжениями, взаимоисключающими друг друга: «не подчиняться Керенскому», «...не подчиняться Корнилову».

Командующий флотом А.В.Немитц, считая, что Черноморский флот, присягавший Временному правительству, не может изменить присяге, отдал приказ: «Черноморский флот был и остается верным Временному правительству — единственной верховной власти в России». Эту позицию поддержал Севастопольский Совет и направил телеграмму ЦИК Совета и Керенскому, в которой заявил «о своей твердой готовности до конца стоять на страже завоеваний революции», а выступление Корнилова назвал «предательством Родины и Революции».