Смытые волной - страница 29

Лилька уезжала в Австралию, до которой так далеко, что и представить себе трудно. Выпустили ее с мамой только после того, как родная Ритина сестра прислала заверенное у нотариуса приглашение с обязательством, что берет своих родственников, бывших советских граждан, на полное материальное обеспечение. Уже на лестничной клетке, в последний раз обнявшись, она шепнула мне:

– Если б ты знала, как мне грустно будет без тебя. Пришлю приглашение – приедешь? Ну, ладно, все, я пошла, гуд бай, – и быстро, не оглядываясь, сбежала по ступенькам.

Мне уже четверть века. Целая четверть, двадцать пять лет. У меня ни собственной семьи, ни молодого человека, только старенькая бабушка, больная мама и такая же, как и я, одинокая старшая сестра. И никаких перспектив, одна работа, без которой нашей семье не выжить. Ах, да, есть еще вечный кавалер Юрий Воронюк; в очередной раз освободившись от уз Гименея, он прискакал на Фонтан в гости. Когда узнал, что Лилька укатила в Австралию, никак не мог успокоиться:

– Дурак я, вот на ком надо было жениться.

Как теперь Лильке сообщить об этом? Поздно, Юра, ты так нравился моей подружке.

Через год из Сиднея от Лильки пришло письмо со снимками и приглашением на ее свадьбу. Она выходила замуж за Филиппа Соломона и через тройку месяцев будет уже не Лиля Гуревич, а миссис Лили Соломон.

Мой дядька был в обморочном состоянии. В приказном порядке запретил мне отвечать ей.

Немало лет, ежегодно в день ее рождения первого августа, я доставала ее то первое и последнее письмо из Австралии. Фотография заметно пожелтела. На ней моя Лилька снялась на фоне двухэтажного особняка с бассейном, в окружении экзотических растений. Моя подружка была в шортах и, чувствовалось, вполне довольна жизнью.

Казалось, судьба навеки нас разлучила, но я ошибалась. Мы вновь встретились через ту же четверть века, которая когда-то загоняла меня в глубокую печаль. Теперь нам уже было по пятьдесят. Это уже другие времена, как говорит, завершая свою телепередачу, Владимир Познер.

Мой муж, спортивный журналист, отправлялся в Сидней на Олимпийские игры. Я с такой надеждой провожала его, все уши прожужжала, чтобы он обязательно нашел мою Лильку Гуревич-Соломон. Мужа с удовольствием приютила у себя в своей трехкомнатной квартире одинокая пенсионерка, бывший киевский врач. Он рассказал ей мою историю, она посоветовала подать объявление о розыске в местную русскоязычную газету и сама же сделала это. На следующий же день к Бете прибежала ее одесская знакомая Рита и, вся в радостных эмоциях, стала кричать, что знает, где живет Лилька, буквально в двух остановках городской электричкой от них, что училась в школе вместе и с Лилькой, и с Фатимкой, знает и меня, и вообще знакома со всей нашей одесской кодлой. Словом, моя подруга была найдена в тот же день, а на следующий они встретились с Мишей, и уже поздно вечером у меня в Москве раздался телефонный звонок:

– Оля, это я, Лиля, Лиля Гуревич говорит.

Она строчила как из пулемета, путая русские и английские слова. Поверить, что так щебечет моя подруга-заика, я не могла, и сдуру, конечно, принялась ее экзаменовать, помнит ли она это, помнит ли то.

– Оля, ты не веришь, что это я? Меня от заикания здесь за год вылечили.

Мы и не заметили, как проболтали часа четыре, трубка, мне показалось, даже раскалилась от нашего разговора. Говорили обо всем, только не о ее прошлой паскудной жизни – Лилька попросила. Вспомнила где-то услышанный афоризм: не стоит возвращаться в прошлое – там уже никого нет. Как точно. Она уже знала, что я всех перехоронила – и бабушку, и маму, и Аллочку, и Леню.

– Оля, у меня тоже недавно умер муж, а мама, слава богу, жива.

– Лилька, Рита Евсеевна здравствует? Дай ей трубку.

– Она не со мной живет, в специальном доме для пожилых людей. Ей нужен постоянный уход, а я работаю, дети учатся, у них уже своя взрослая жизнь. У меня двое, Симон и Кевин. Оля, какая Настенька у тебя красивая, вся в тебя, Миша фотографию показал. Сколько ей? Девятнадцать? Пусть к нам приезжает учиться.

– Лилька, ты истратишь кучу денег, мне неудобно. Продиктуй свой номер, я перезвоню.