Сначала жизнь. История некроманта - страница 4

До деревни добирались долго. Аника так устала, что обругала про себя и отвратительную погоду, и обычай ставить дома для знахарок на отшибе. Нет, ну действительно, хоть и повелось это с незапамятных времен, когда боги еще только начали благословлять избранных своими дарами, все равно. Пора уже отходить от этих дурацких правил. Понятно, почему знахарок отселяли подальше тогда, — боялись, не понимали и все такое, — но сейчас, когда в городах дочери Ани живут среди горожан, как самые обычные люди, это просто дикость, иначе не скажешь. Да и неудобно.

Слава богам, дом Антосия стоял недалеко от ближнего края деревни, хоть в этом повезло. С тех пор, как Райта забеременела, Аника бывала у нее несколько раз. У их соседей, кстати, тоже — Фелисия, на радость сплетникам, умудрилась забеременеть примерно в то же время. Концерт, да и только.

Антосий отворил калитку и согнул спину в традиционном поклоне:

— Проходите, матушка!

— Благодарствую, — степенно, в лучших деревенских традициях отозвалась Аника.

Быстро пересекла широкий двор, чувствуя под ногами вместо привычной уже грязи выложенную камнями дорожку. Дом надвинулся темной массой, а раскинувшийся над ним огромный каштан закачался, угрожающе шевеля ветками. Антосий прошел вперед, чтобы открыть дверь, и пугающее наваждение, будто дерево хочет ее прогнать, исчезло. Аника шагнула в освещенный дверной проем.

Внутри было тепло и тихо. Впрочем, тишину сразу же разорвал отчаянный женский крик. Мгновенно избавившись от плаща и сапог, Аника рванулась внутрь.

Райта лежала в спальне, потная и растрепанная. Она держалась за живот обеими руками, ее крупное тело сотрясала дрожь, а лицо исказилось от муки.

Аника поняла, что дело хуже, чем она ожидала, быстро разобрала сумку и принялась за работу.

Через два часа ей начало казаться, что эта ночь никогда не кончится. Райта уже не кричала, а выла, подпевая песням беснующегося снаружи ветра. Не помогали никакие средства, даже дар Ани-Милостивой, которым обладала Аника (правда, слабенький, чего греха таить, иначе она не оказалась бы в этой богами забытой деревне), оказался бессилен. Ребенок шел неправильно, ножками вперед, и Аника была вся в мыле, пытаясь хоть как-нибудь облегчить муки роженицы.

Поэтому, когда Антосий вошел в спальню, она не стала скрывать злость и раздражение.

— Ну чего вам еще?

Вообще-то, она, как и любая дочь Ани, не возражала, чтобы при родах присутствовал отец.

Считалось, что так он легче примет заботы о ребенке. Но этого человека Аника видеть здесь не желала. Он уже показал, что на жену и ребенка ему плевать, так на кой он тут нужен? Кто знает, может, своей руганью на Хельфа он и вызывал такие проблемы? Еще неизвестно, как на ребенке отразится. В Хельфову ночь какие только дары с небес не падают….

— Там, это, Сегорий пришел, вас спрашивает, — физиономия у Антосия была обеспокоенная.

От удивления Аника даже обернулась. Ничего себе.

— Зачем?

— Говорит, Лиса, то есть, это, Фелисия, тоже рожает.

Аника застонала. О боги всемогущие, за что ей такое наказание?

— Где он?

— В сенях.

С Сегорием Аника тоже была знакома не первый год. Он всегда был крупным мужчиной, а в последние год-два настолько раздобрел, что еле помещался в сенях. Антосий рядом с ним выглядел мальчишкой. По обычаю, Аника должна была сначала поприветствовать пришедшего, потом дождаться ответа, потом спросить, как дела, и лишь потом вежливо поинтересоваться, какого демона ему от нее понадобилось. Но сейчас на все это не было времени, и потому она коротко бросила:

— Как давно началось?

От такого приема Сегорий слегка опешил, но быстро пришел в себя.

— Не могу знать, матушка. Проснулся недавно, а она бродит по дому, чисто нежить неупокоенная. Всех перепугала. Спрашиваем: ты как, до утра дотерпишь, а она — помру да помру. На помощь вашу уповаем, матушка.

Уповаем. Как мило.

— Так я тут тоже не баклуши бью, батюшка, — не удержалась Аника. — У вашей соседки роды тяжелые, не могу отойти.

В этот момент Райта снова закричала. Сегорий заметно занервничал.

— Ну ладно, — переминаясь с ноги на ноги, выдавил он, — делайте свое дело, матушка, мы подождем, — и повернулся, чтобы идти.