Сначала жизнь. История некроманта - страница 6

И так уж вышло, что тем же вечером Аника получила из Барнского представительства служительниц Ани бумагу с предписанием немедленно покинуть Краишевку и отправиться на постоянное место жительства в Липки, большое село, находившееся примерно в двадцати верстах от Краишевки. Там освободилось место знахарки, которое ей следовало занять.

Сказать, что Аника обрадовалась, это значит, ничего не сказать. Этот перевод был ответом на все ее молитвы. Большое, богатое село, способное не только прокормить знахарку и ее ученицу, но и обеспечить им вполне достойное существование. Что может быть лучше? Это значит, прощай, безнадега, безденежье, жизнь впроголодь, домотканые юбки, рубка дров, прялка, тяжелый труд на огороде и прочие крестьянские заботы! Да здравствуют настоящая лекарская работа, к которой Анику готовили с самого детства!

Аника с Несой наскоро собрали пожитки, намереваясь исполнить предписание прямо на следующее утро. Правда, оставалось одно незаконченное дело — надо было навестить рожениц и убедиться, что с ними все в порядке, иначе ни о каком отъезде не могло быть и речи. Случись что, и никакой этический совет не принял бы Аникиных оправданий. Фелисия и Райта ее пациентки, и их здоровье в любом случае должны стоять на первом месте.

Аника навестила их, но стоит ли упрекать ее, что она отнеслась к делу формально, и осмотр обеих матерей был беглым и поверхностным? Наверное, нет. А на младенцев Аника совсем не стала смотреть, — от греха подальше. Ведь если бы хоть у одного из них обнаружился дар, плакал бы ее перевод горькими слезами. По крайней мере, на ближайшие пару месяцев, пока сообщение об этом не дошло до Барна, и оттуда не прислали бы комиссию. Никуда не денешься, таков порядок. А разве место в Липках стало бы ее дожидаться столько времени? Нет, конечно. Аника полагала, что поступает правильно — в конце концов, обе роженицы чувствуют себя нормально, разве что Фелисия немного хуже, чем Райта, но это неудивительно после таких тяжелых родов. С детьми по их рассказам тоже все в порядке, так чего же еще? А дар вполне может обнаружить ее преемница, у нее на это будет целых три месяца, пока у малышей не закроются каналы.

Аника уехала на следующее утро с легким сердцем и практически чистой совестью, искренне полагая, что здоровье жителей Краишевки теперь забота той знахарки, которую пришлют ей на смену.

…. 8-го дня 10 луны 7852 года от Сотворения мира я, Аматинион-э-Равимиэль из дома Белой ивы, прибыл из Благословенного Мириона в человеческий город Наирн, что на берегу Среброцветного моря. В первый раз оказался я в человеческом поселении, да еще столь крупном и так отличающемся от милых моему сердцу эльфийских сеодов. Однако, к моему несказанному удивлению, жизнь этого города, равно как и его жителей, столь непонятная и тяжелая для меня поначалу, со временем захватила меня совершенно и безвозвратно. И принял я необычное для сына Благословенного Мириона решение остаться здесь надолго. Ибо кажется мне, что именно здесь найду я применение, как своему дару, так и себе самому.

Признаюсь честно (к чему лукавить наедине с собой?), что дар мой, коим наградила меня Великая и Милосердная Анивиэль, которую люди в невежестве своем величают Ани, не всегда радовал меня, когда находился я в Благословенном Мирионе. Часто, слишком часто ловил я на себе взгляды сородичей, исполненные высокомерного недоумения, будто я не взрослый и полный сил сын своей матери, а некое непонятное миру творение. И все из-за того, что одарила меня Милосердная Анивиэль своей милостью и сделала проводником целительского своего дара, не посмотрев ни на то, что являюсь я представителем народа, заболеваниям почти не подверженного, ни на то, что принадлежу я к мужескому полу. Но разве просил я ее об этом? Разве умолял я о подобной щедрости и о сей великой чести? И разве может хоть кто-то из нас, будь он хоть эльфийским царем, хоть человеческим попрошайкой, судить о делах Великой Богини?

Некоторые из сородичей моих не раз вскользь давали мне понять, что ни за что не согласились бы находиться на моем месте. И иногда даже ловил я намеки, что для всех, и для моей семьи в первую очередь, было бы лучше, если бы совершил я неприглядный поступок и освободился от своего неуместного для мужчины дара.