Снег и песок - страница 5
- Приветствую, Лами-цоха. Мне потребен твой муж, - произнесла довольно молодая ещё, но слегка располневшая от спокойной жизни черноволосая женщина. - Гольям-пац... - повелительно кивнула она.
Он знал, зачем она пришла. Поднялся, поклонился жене, поклонился метрессе и пошёл за ней. Они пришли в одну из келий отдохновения с круглым ложем посередине. Дали закрыла за собой дверь и сразу сбросила расшитый хитон. Под ним ничего не было - лишь слегка обвисшее, но ещё белое и упругое тело, отмеченное боевыми шрамами.
Подойдя к Гольяму, она привычным движением толкнула юношу на ложе, задрала его хитон, нажатиями в пару точек подняла ему клык и взгромоздилась сверху. Слегка повозилась, пристраиваясь, и с видимым удовольствием опустила на его бёдра тяжёлый зад.
Придавленный Гольям не смотрел, как метресса, обхватив руками свои груди, с нежным урчанием прыгает на его теле. Не видел он и изображённую на потолке кельи увенчанную пентаграммой Дворку-цоху, благословенную, с атамом, прямо стоящую меж двух полумесяцев. Перед его глазами был взгляд Лами, пойманный перед уходом. В нём был гнев, презрение, растерянность. Кажется, ещё и страдание.
***
Песчаные рыцари - это вой и шелест в выедающей глаза мутной желтизне. Чудовища выступали из клубов песчаной взвеси неожиданно. Казалось, перед тобой всё то же пылевое облако, и вдруг оно сгущается, обретает плотность, и тебя сметает напоминающая дюну туча, громоздкая, но очень быстрая и опасная.
Вырвавшаяся из неё псевдоконечность с неуловимой быстротой приближалась к Лами. Если песчаный протуберанец коснётся тела - какие бы доспехи на нём ни были, хоть и усиленные заклинаниями - человек мгновенно станет твёрдой высохшей мумией.
Дева вскинула руки, творя колдовство, и смертоносная конечность словно бы расплескалась и растворилась в заполонившей воздух пыли. Рыцарь отпрянул назад, исчезнув в сумрачной завесе, окружающей сражающихся, несмотря на то, что Денница у подножья Южных гор стояла высоко и было гораздо ярче, чем в провинциях. Но не теперь, когда сюда спустились вместе со жгучим ветром рыцари великой пустыни, в которой иссякают силы самых могущественных магов.
Прикрывавший спину жены Гольям краем глаза уловил движение справа. Ещё один рыцарь!
- Лами! - выкрикнул он и почувствовал, что в рот его залетают песчинки.
Развернуться она уже не успевала. Гольям сделал выпад боевым трезубцем, собственноручно откованным из особого металла, прошедшего через руки замковых метресс. Убить рыцаря он не мог - лишь остановить, но и с этим справился плохо, монстр лишь чуть замедлился. Трезубец переломился легко, словно тростинка, а Гольям полетел в сторону, в отчаянье сознавая, что жена его, скорее всего, уже мертва.
Он лицом упал в покрывающий тут всё песок и валялся, не в силах даже перевернуться. Ощущал, как из него вытекает кровь, а мелкие острые песчинки царапают лицо, забиваются в рот, похрустывают там. Это было не столько больно, сколько противно - он знал, что сейчас умрёт, а отвратительный этот песок и есть последний отпущенный ему кусочек мира сего.
"Ну почему я не упал на спину?.." - горько подумал он, и тут ушей его достиг крик. Лами! Неужели она ещё жива?
Вдруг с ним случилось нечто необычное и он знал, что именно. Это было его смертельно опасной тайной, происходило считанные разы в его жизни, и всегда в обстоятельствах чрезвычайных. Правда, настолько страшных ситуаций, как теперь, у него ещё никогда не было.
Он встал. Вернее, просто поднялся, оказался на ногах, не прилагая к этому ни малейших усилий. Без удивления отметил, что песчинки перестали колоть его глаза и зрение обрело невиданную ясность и чёткость. Он видел своё лежащее на песке тело и бледное, искажённое ужасом лицо Лами, пытающейся вскинуть руку. Гольям знал, что её заклинание не успеет оформиться - рыцарь надвигался с неуклонностью судьбы.
И тут Гольям сам вскинул руки, откуда вырвался сине-зелёный огонь, ударивший в самый центр чудовища. Оно издало скрежещущий вой и рассыпалось песчаными фонтанчиками.