Снег приносит счастье - страница 3

— Ты голодный, Дим. Ты опять голодный. Я же вижу. Чем бы мне насытить тебя?

Коварная, она, конечно же, знала ответ. И по приезде было плевать, насколько они нарушат дипломатический этикет, если он сразу потащит ее в отведенные им покои.

Из окна резиденции был виден сад. В это время года скамьи покрылись льдом, клумбы чернели, а голые кусты топорщили во все стороны неухоженные ветви, но Петра все равно могла часами стоять и ими любоваться. Ради приезда торжественных гостей садовники изваяли несколько снежных фигур и расставили их вдоль аллей, украсив фонариками. Инфант пришел в полный восторг.

— Иди сюда, — лениво позвал Димитрий, похлопав по постели рядом с собой.

Его прекрасная царственная возлюбленная отвернулась от окна и неторопливо оглядела его обнаженное тело.

— Хочу гулять, Дим!

— Сладенькая, — вздохнул он, — на свете существует куда более приятное занятие, чем таскаться в толпе охраны по морозу. Если ты сделаешь два шажочка и наклонишься ко мне, я открою тебе на ушко тайну о нем.

— Ну нет, — тут же подбоченилась она, — если я сделаю хоть шаг, ты снова утащишь меня в свое… в свое…

— В свое…?! — выгнул он бровь в ожидании ответа, дразня ее улыбкой.

— В свое логово страстей! — выпалила Петра и по привычке слегка зарделась.

Димитрий тщательно скрывал, как его умиляет это ее смущение после того, как она превращалась в совершенно другую женщину, страстную, жадную до ласк, открытую любой его фантазии в постели.

— А чем тебе не нравится мое логово? — вкрадчиво поинтересовался он, проводя ладонью по постели. — Здесь тепло и мягко… и тебе совсем не придется напрягаться… просто ляг вот сюда, на свое место… и позволь мне сделать всю работу за нас двоих.

Взгляд Петры скользнул к его напряженному члену, и на миг она заколебалась, будто и впрямь готова была уступить. Но потом развернула плечи и натянула неприступную мину.

— Я придумала. Мы пойдем гулять без охраны.

— Сладенькая, — он вздохнул от того, что уловка не удалась, и рыбка сорвалась с крючка, — ты — императрица целой страны. Ты не сможешь гулять по городу без охраны.

— Смогу, Дим! — она вдруг напрыгнула на него, сжав острыми коленками и упершись ладонями в грудь. Ее жаркая влажная плоть опаляла ему низ живота. — Смогу, если ты меня украдешь, выведешь отсюда! Дома я часто гуляла одна, переодевшись в платье служанки. И никто не узнавал меня! А ведь то была моя страна и мои подданные! И не забывай, однажды я сама приехала сюда и жила самостоятельно какое-то время.

— Угу. Пока я тебя не выцарапал из лап смертельно опасной самостоятельной жизни.

И не потерял по катастрофичной ошибке.

Петра не стала спорить, лишь задумчиво провела кончиком пальца по его губам и тихо сказала:

— Я хочу вспомнить те времена, Дим… когда мы только-только повстречались… увидеть Цирховию близко, как тогда. А не из окна представительского кара.

Боги, когда она так смотрела… он ни в чем не мог ей отказать.

Для того, кто годами жил невидимкой между миром аристократов и отбросов общества, ускользнуть из резиденции не составило труда. Старый подземный ход, хранившийся в тайне от прочих, обеспечивал канцлеру и его семье безопасный путь отхода на случай войны или революции, но этим вечером он лишь провел двух влюбленных за пределы правительственных зданий, подальше от чужих глаз.

Петра куталась в простое пальтишко, позаимствованное украдкой в комнатах слуг, он на всякий случай скрыл лицо под капюшоном парки. Императрицу чужой страны вряд ли узнают в простом народе, но прошлое свергнутого наместника все еще может его догнать в родных местах.

Взявшись за руки, они просто бродили по улицам без цели, а сверху на вечерний город тихо падал снег. Окна домов светились теплым желтым светом, фигурки святых, выставленных у порога для того, чтобы приманить счастье, грелись в гирляндах свечей. Довольные, радостные люди спешили с пакетами подарков, дети возбужденно прыгали у витрин. На шее у Петры снова висел фотоаппарат — почти забытое увлечение, которому не находилось места среди хлопот ее царственных будней — и теперь она с явным удовольствием делала снимки всего, что попадалось на глаза. Сказала, что однажды Димитрий фотографировал и саму ее. Но при вопросе, какими вышли фото, лишь загадочно улыбалась.