Снег за окном - страница 2
Странное дело - меня обдало теплым ветром и сыростью, под пятками захлюпали лужи, в лицо брызнуло дождем, и ногам сразу стало жарко: мои ботинки рассчитаны на лютый мороз. Я растерянно обернулась, сморгнула...
Снег. Под ногами скрипел снег. На плечах сразу образовались снежные рыхлые холмики.
Несколько минут я стояла, озираясь, и наконец заметила девочку.
- Девочка! Девочка! Иди сюда! Ты почему раздетая, девочка? Простудишься же!
Она направилась ко мне.
- Вот, оденься, и пойдем домой. Где ты живешь?
- Я не знаю, - сказала девочка, влезая в мои сапоги.
- Как это не знаешь? Где твои родители, почему они тебя выпустили в таком виде?
- Я не знаю, - повторила девочка. Теперь было видно, что на ней очень старое, заношенное платьице, личико осунувшееся и тощее, а волосы причесаны кое-как. - Они сели пить водку, а меня выгнали. Я посидела в подъезде, потом стала стучать, а они меня не пускали. Тогда я пошла во двор. Потом пришла домой, а они там молчат и не отзываются. И я опять пошла во двор...
- Босиком? Ты в уме?
- А они мне сапоги не дали, - пожаловалась девочка, кутаясь в пальто.
- Ну пошли, - процедила я.
Ненавижу таких родителей, стреляла бы! У меня мигом сложился план: сейчас засунуть ребенка в квартиру, затем вызвать полицию, а наутро еще и настучать в опеку. Хоть кого-то из этих сволочей, издевающихся над собственными детьми, прижучат с моей помощью!
- Где твой подъезд? Ты помнишь, где твой дом?
- Вот, - девочка показала на соседний дом. Подъезд, конечно, был на домофоне, но это можно было решить в два счета: я позвонила в первую попавшуюся квартиру, соврала, что забыла ключи, и попросила мне открыть. Удивительно, но человек, снявший трубку, мне поверил. Или ему было наплевать? Но дверь открыл.
- Пошли! - я потащила девочку за собой. - Как тебя, кстати, зовут? А фамилия?
- Ира. Ира Степанова.
- Значит, Степановы, - процедила я. - Какая квартира?
- Пятая...
В пятой квартире, как и следовало ожидать, никто не отзывался. Я трижды позвонила - молчок. Тогда я, взбеленившись, нажала плечом на дверь. Хлипкую, еще советскую дверь, легко выдавившуюся внутрь.
- Все, Ира, заходи.
- Я забыла, - сказала Ира, застенчиво топчась у порога.
- Что? А, шмот... ну, ты сначала согрейся и переоденься, потом...
- В котловане, - продолжила Ира и умолкла.
- Каком еще котловане?
- Там... кое-что...
- Завтра утром нормально оденешься, позавтракаешь и заберешь!
- Они должны были меня пригласить, - отчетливо произнесла Ира.
Приглашать было некому. В квартире стояла тишина и темнота. Я вошла в коридор и торжественно проговорила:
- Ира, заходи! Ира, заходи! Ира, заходи!
На меня напало веселье, хотя где-то в душе я понимала, что смеяться тут не над чем. Ребенок настолько запуган, голоден и одинок, что боится зайти в собственный дом без разрешения бесноватых родителей - если этих гадов можно так назвать...
- Спасибо, - ответила Ира и вошла.
Я ощутила жуткую усталость. Было весело, да. В душе у меня кипела ярость на всех на свете родителей-пьяниц - и это тоже. Но, боги, как же я устала...
- Шмотки завтра занесешь, - сказала я. - Соседний дом, третий подъезд, квартира Љ 43. Все, пока. Мне надо хоть выспаться перед работой, завтра сложный день.
Во дворе опять стояла теплынь и лил дождь. Но мне было уже не до того.
И все-таки, хотя глаза у меня уже слипались, я позвонила в полицию!
Утро встретило меня непрекращающейся изморосью. Пальто так и не высохло. Я покопалась в шкафу, выудила оттуда кожаные брюки и болоньевую куртку. Должно сойти. Хорошо, что я обожаю зонтики - у меня их целая коллекция, потому что вчерашний зонт так и не высох.
И уже придя на работу, я вспомнила, что у меня есть еще одно дело. Загуглила телефон опеки...
Вечером я сидела дома и пила горячий кофе. Вот это, доложу я вам, то, что надо! Если не хряпнуть в такой сырой противный день кофейку, то откуда же силы возьмутся?
Внезапно позвонили по домофону.
Полиция.
Пришедший ко мне молодой полицейский очень вежливо попросил меня повторить то, что я сказала вчера. Уточнил, была ли я трезвой и каково было мое эмоциональное состояние.