Снежная сага - страница 4

  Что нужно куда-нибудь поворачивать, Хремгир думал всё утро. Но на Ледяной Замок напали, как он прикинул, с запада и с юга, поэтому земли теперь уже покойного Властелина с тех сторон от твердыни, скорее всего, захвачены налётчиками. А значит, из доступных направлений остались север, восток и в крайнем случае юго-восток.

  На север идти не имело смысла: до Крайнего моря дней пять пути, да и всё равно каремник, никогда не бывавший там, замёрз бы насмерть, отыскивая в том немаленьком, но почти совсем безлюдном краю рыбацкое или охотничье селение. На востоке не жил вообще никто, так что и это была дорога в никуда. Оставался юго-восток - с его невысоким горным хребтом и небольшим местным населением, которое когда-то не допустило своего захвата Ледяными, но обязалось никогда не ходить на них войной и не совершать набегов...

  Всё это Хремгир сообразил на основе того, что слышал за свою жизнь в Замке. Прикованный происхождением и занятием к одному и тому же месту, он мечтал иногда о том, чтобы побывать хоть где-нибудь ещё, но вместо ухода из твердыни каждый раз принимался разгребать то, что навалили за ночь каремы.

  И вот смутная мечта исполнялась, но какой ценой? Уж лучше бы всё оставалось как прежде... Ведь начинать взаправду то, чего давно хотел, порой страшнее, чем даже узнавать о том, что это никогда не исполнится.

  С самого утра на небе сгущались облака, предвещая снег. И Хремгир подсознательно надеялся на это, потому что следы хотя бы немного припорошит и он получит ещё какое-то преимущество в этой смертельной игре в догонялки.

  И предчувствия оправдались. Когда чуть более яркий, чем всё остальное, белый круг прошёл немногим более половины своего короткого зимнего пути по небу, бледный туман снизошёл на землю и начал подступать всё ближе, ухудшая видимость.

  Собиралась метель - может, и не очень долгая, но явно не слабая. "Но я же в Ледяном Замке жил. Мне не привыкать", - мысленно ободрил себя Хремгир... и вновь задумался. Дёрнул поводья, заставив скакуна перейти на шаг, и уставился куда-то вдаль - ненадолго ушёл внутрь себя, чтобы опять прикинуть варианты.

  Карему дальше будет всё труднее двигаться. Да и есть, наверное, он уже хочет, а вот с этим как раз и засада. Под снегом животное так-то может что-нибудь раскопать, но на это потребуется время, которое Хремгиру было сейчас дорого. Да и скакать в такую погоду - только зря мучить и себя, и средство передвижения. Уж лучше одного себя.

  А раз следы присыплет по меньшей мере основательно, а в лучшем случае и полностью, то можно будет и попытаться озадачить преследователей.

  Если оставить карема здесь или пустить обратно или в каком-нибудь другом заведомо бессмысленном направлении, то сам Хремгир спокойно уйдёт к горам. Следов на снегу либо не останется, либо будут две неясные расходящиеся цепочки - и с виду непонятно, кому какая принадлежит. И Огненные, возможно, разделятся... или вовсе повернут обратно.

  Если только сами не догадаются, куда он путь держит. А они вряд ли такие глупые, раз смогли подобраться к Замку незамеченными и вырезать там всех подчистую.

  "Но и горы не равнина, - возразил сам себе Хремгир. - На кареме там не везде можно пройти, да и чтобы спрятаться, места полным-полно... Замучаются меня там искать. Ну а я тем временем как-нибудь постараюсь найти кого-то. Надо лишь пробежать ещё немного вперёд, чтобы убедиться, что всё скроет, а там уже и повернуть... Значит, решено".

  Он остановил карема, спрыгнул в снег, войдя в него по голень, отчего зябко заныли обмотанные тканью ступни в невысоких тонких сапогах.

  "Единственная пара - с юности ношу, наследство от родителей... Так беречь старался, а толку-то, когда в самом деле нужно..." - пришла досадливая мысль. Но Хремгир отмахнулся от неё.

  Не время жалеть себя. Прошла пора для жалости к кому-либо и к чему-либо. Единственное, что важно сейчас, - это спасти меч. А с ним, даст Лёд, однажды и Замок.

  Хремгир развязал узелок с едой, пожевал чего-то, скормил часть карему. Взял горсть снега, кинул в рот, покатал там, растапливая, и проглотил; точно так же - ещё одну. А затем, перекрикивая усиливающийся ветер, сказал животному: