Снова пел соловей - страница 55
— Вера, — остановила Глаша, — подмени на минутку.
— А тетя Липа где?
— Прихворнула. Я ее отпустила.
— А… Надо бы организовать на дежурство членов бытсовета. Непременно скажу завтра… Иди, я побуду тут.
Глаша кивнула, сошла с крыльца и, почти неслышно, легко ступая, обогнула угол общежития и оказалась во внутреннем дворе, где вдоль здания, двумя рядами тянулись вымахавшие выше человеческого роста кусты все той же акации, мертво белели столбы для сушки белья, а на волейбольной площадке паутинно серебрилась в лунном свете провисшая сетка. На первый взгляд двор казался безлюдным, но Глаша знала, что это не так. Она остановилась на достаточно открытом, видном со всех уголков двора месте и так же, как несколько минут назад, объявила:
— Девочки, пора домой. Я запираю двери.
Двор, словно бы притаясь на мгновение, а потом осмелев, наполнился перешептываньем и тихим, как мышиный писк, хихиканьем.
— Это Глашка-перестарка, — сказал кто-то у самой стены.
— Унтерша, — фыркнул и прошептал другой голос.
— Ну, и закрывай, не больно-то жалко.
— И чего ей не спится?
— Старая дева, вот что.
— Обзывайтесь, как угодно, но ведь в самом деле пора, — тут выдержка изменила Глаше. — И не смейте лезть в окна, — предупредила она. — Я все одно прослежу…
— У-у, унтерша!.. Хи-хи-хи, ха-ха-ха! — раздалось ей вслед.
Глаша вернулась на крыльца Там, в полосе света, рядом с худенькой, стройной Верочкой темнела еще одна фигура — в белой рубашке, с широкой квадратной спиной.
— Здравствуйте, — сказал Сергей и посторонился. Вера выглянула из-за его плеча.
— Никого?
— Если бы. Полный двор. И идти не хотят.
Вера вздохнула, строго свела брови.
— Безобразие. А все первый этаж, профтехшкола. Их бы надо переселить на самый верх.
Сергей улыбнулся.
— Будто ты не была в этой школе.
— Я режим не нарушала.
— Ну, да, — кивнул он. — А кто это со мной перед самой армией до утра там пробыл, ну-ка, скажи?
Вера, смущаясь и сердясь одновременно, ткнула его кулачком в грудь.
— Мешаются тут всякие. Ты хоть семейные тайны не выдавай. — Она вгляделась в темное лицо Глаши и погасила улыбку. — Ладно, отправляйся, нечего тут. Видишь, у нас дела. — Сергей, усмехнувшись, пошел, обернулся у выхода на тротуар и поднял руку над головой: дескать, пока. — Иди-иди… Вот уж неотвязный!.. Значит, так, — совсем иным тоном начала Вера, перестраиваясь внутренне на докучливые, неизбежные при ее должности общественные заботы. — Мы сейчас запрем двери и пройдем по нижним комнатам. Кто не на месте — на карандаш и на бытсовет.
— Пустое дело, — обронила Глаша, закрывая двери и задвигая засов. С нее достаточно было уже того, что она три часа отсидела в коридоре за больную вахтершу. Не хватало еще хоть чем-то оправдать то прозвище, каким ее наградили сегодня.
— Ну, нет, — твердо возразила Вера. — Так и сделаем. Не терпеть же это безобразие. Если так дальше пойдет, у нас парни заполночь будут шастать по коридорам.
Глаша повернулась к девушке, всю ее охватила одним взглядом, как сфотографировала. Ничего не скажешь, миленькая, но уж больно активна в последнее время. Или счастлива так, что других не чувствует и себя, прежнюю, начисто забыла, забыла, что такой же была девчонкой, глупенькой и отчаянной, или виной всему ее комсомольская должность, вот так положено и никак иначе. А в жизни-то, в настоящей жизни, как раз и бывает иначе, по-всякому иначе, не любит она нормы-то…
Около часа потратили они на обход комнат первого этажа. Всякий раз комната оказывалась запертой. Вера жестко, требовательно стучалась, открывать ей не спешили, иногда затевали разговоры через дверь: кто да зачем, да «мы уже спим», а тем временем за дверью слышались дребезжание оконных рам, громкий шепот: «Клавка, Нинка, проверяют!», «Да прыгай скорей, Витька. Пиджак-то держи…» В одной из комнат вместо четырех девушек оказалось три, да и парень что-то замешкался: войдя, Вера и Глаша видели, как он выпрыгнул и побежал от окна прямо сквозь кусты, шума и треска наделал.
— Как вам не стыдно, девочки! — отчитывала Вера. — Где Чернецова?
Девушки переглянулись сначала, потом одна, посмелей, ответила: