Сновидец против магов - страница 2

— Я ничего не хочу! Это ты должен хотеть. А иначе вся наша программа по социальной регенерации коту под хвост.

— Если программа не работает, значит в ней допущена ошибка.

— Это ты ошибка! Все школы из нашей десятки рейтинга отчитались о терактах, устроенных своими изгоями. Где-то убили 4–5 учеников, где-то целый класс, а самый лучший случай — там перестреляли без малого сотню. Правда, там работала пара учеников.

— И что в этом хорошего для школ?

— Что хорошего… тебе по рангу не положено этого знать. А вот плохого точно ничего нет. Всех убитых воскресили без очереди. Страховые компании заплатили по счетам. Никто ни с одним очком эволюции не расстался.

Вот, кстати, об очках. Ты же понимаешь, что стал изгоем в тот момент, когда на совершеннолетии все полученные баллы вложил в Интеллект?

— Я это предполагал.

— Предполагал??? Какого чёрта! У тебя интеллект прокачан на два уровня выше моего! Но, даже я понимаю, что с таким распределением стат ты не мог прижиться ни в одной школьной касте!

Вот сейчас, ты в элитном «А» классе. Ты же не мог не знать, что туда попадают либо гении, либо их дети. На гения ты, уж прости, рожей не вышел. У тебя сила и харизма на минимуме. О родителях я вообще молчу. Короче, в элите ты досадное недоразумение, от которого надо побыстрее избавиться.

Для классов «Б» ты слишком хилый, а для «В», слишком умный. Как ни посмотри, а пережить выпускные экзамены тебе будет сложно. Да и на что ты рассчитываешь? По социальным рейтингам тебе так снизят выпускной бал, что никакие успехи на теоретических экзаменах тебе не помогут. А значит, максимум на что ты можешь рассчитывать — один балл эволюции! В то время как твои одноклассники получат от 5 до 10!

По-моему самое время устроить небольшую бойню. Потом сядешь на пару-тройку лет в колонию для социопатов. Она в чудном месте — будешь мутантов отстреливать. Глядишь, через пару лет наберёшь их ядер, обменяешь на очки и будешь нормальным членом общества.

— Это, всё-таки, очень глупый план.

— Это может спасти тебе жизнь! На выпускном экзамене ты попадёшь на Королевскую битву. Все, кроме тебя там могут спокойно умирать, а если умрёшь ты, потеряешь свой последний балл. Ты знаешь, что случается с людьми в Зоне, кто потерял все очки? Они не могут вернуться. Знаешь, как их называют?

— Как?

— Нулями! Если такой Нуль умрёт ещё раз, вернувшись в мир он навсегда потеряет возможность эволюционировать! Тоже самое произойдёт, если он нулём выйдет из Зоны.

— Я читал об этом.

— Где это ты интересно об этом читал?

— В Подпольной сети.

— Тьфу ты! — в сердцах плюнул психолог. — Забираю свои слова о твоём интеллекте назад.

Эта сеть — просто модная тусовка троллей, воображающих себя анонимусами. Короче, ты покупать автомат собираешься?

— Нет. У меня есть план как выбраться с выпускного экзамена живым и способным к эволюции.

— И что это за план?

— Мне нужно убить хотя бы одного, прежде чем умереть самому. Это простая математика.

— Да. Это шикарный план.

— Теперь вы понимаете, почему мне нет смысла убивать их в реальном мире?

— Вот в этом ты ошибаешься. Ты никогда не был в Зоне. Когда попадёшь, то увидишь, какой из миров по-настоящему реален.

Представьте, что вы поздно вечером возвращаетесь домой от психиатра и обнаруживаете в своей квартире труп с разорванным горлом. А над ним, с окровавленной пастью стоит ваша собака — помесь добермана и волкодава.

Вы вздыхаете о необходимости уборки, оттаскиваете балдеющую от запаха крови собаку в другую комнату и быстро идёте в ближайший хозяйственный магазин. Подходите к кассе с тележкой полной полиэтиленовых рулонов, пакетов для мусора, бутылок отбеливателя и одной электропилы. Видите, как кассир смотрит на пятна крови на вашей куртке и вдруг вспоминаете — у вас никогда не было собаки.

За день до этого

— Вы точно психиатр? — спросил молодой человек в джинсовом костюме с причёской, которой не касалась расчёска со времён последнего посещения парикмахерской пару месяцев назад и чёрными кругами под глазами.

— А по мне не видно? — удивился мужчина в чёрной мантии с лицом закрытым капюшоном в комнате, где кроме двух кресел, стоящих в нарисованной чем-то красным, пентаграмме, ничего не было.