Сны, эволюция и воплощение ценностей том 1 - страница 9

Вчера, в воскресенье, закончилась первая неделя пребывания Джейн дома после больницы. Мы обнаружили, что это чрезвычайно сложно по целому ряду причин. "Самая тяжелая неделя за наши двадцать семь лет совместной жизни", — сказал я вчера вечером соседу.

Видеть мою замечательную, милую жену в таком состоянии, почти беспомощной, было почти невыносимо. Сама Джейн проявляла стоицизм (я боюсь написать "принятие") в отношении своего состояния, которое я счел бы невыносимым, если бы испытывал его сам. Боюсь, временами я реагировал очень плохо, чередуя глубокое отчаяние с глубокой нежностью, любовью и состраданием. Я хотел заплакать и не мог. С еще большей болью в сердце я жаждал, чтобы моя жена подошла ко мне, невинно и радостно покачивая бедрами, как она делала много лет назад, когда встречала меня каждый день, выходящего из типографии, где работал коммерческим художником. Это было вскоре после того, как мы поженились, в 1954 году. Мы жили в Сейре, штат Пенсильвания, железнодорожном городке среднего класса, где я вырос, расположенном всего в 18 милях к юго-востоку от нашего нынешнего дома в Эльмире, штат Нью-Йорк. Не то чтобы я хотел, чтобы Джейн волшебным образом снова превратилась в 25-летнюю — просто мне очень хотелось увидеть возрождение этой раскованной, незапланированной радости движения ради движения. На данный момент я понял, что свобода передвижения была, по крайней мере, одним из истинных отражений творческого потенциала личности.

Наша только что прошедшая неделя была наполнена отчаянной энергией, поскольку мы изо всех сил пытались устроиться так, чтобы мы могли вернуться к "работе" — к нашему искусству — на какой-то регулярной основе. К нашему ужасу, мы обнаружили, что Джейн в значительной степени потеряла способность пользоваться ногами во время пребывания в больнице, так как в течение этого месяца ей активно не разрешали пользоваться ими привычным способом. Это чрезвычайно усложнило все наши усилия помочь ей передвигаться по дому, как она привыкла в своем офисном кресле на роликах, и почти означало провал наших усилий жить самостоятельно. Мы запланировали всего лишь двухчасовой визит дипломированной медсестры пять раз в неделю во второй половине дня для физиотерапии Джейн и смены повязок на ее пролежнях. Никто из нас не хотел, чтобы кто-то помогал нам жить в помещении 24 часа в сутки. Я, например, боялся, что такое соглашение не только продемонстрирует наше принятие того факта, что Джейн действительно попала в ужасную, постоянную ситуацию, но и что это в конечном итоге разрушит нас психологически и творчески.

Джейн изо всех сил старалась восстановить силы в ногах. Сам того не осознавая, я начал терять вес после того, как она попала в больницу, и к настоящему времени моя потеря достигла такой степени, что другие начали это замечать. Намеренно я стал есть больше. Я стал чрезвычайно занят после того, как моя жена вернулась домой, совершая, казалось, бесконечные звонки и поездки по поводу заполнения рецептов, о том, чтобы попробовать различные виды кроватей, матрасов, стульев и больничных халатов, о страховке, о стульчаке, о том, чтобы телефон с громкой связью был подключен к нашему обычному телефону, чтобы Джейн не приходилось держать стандартную громоздкую трубку у уха. У нас даже был небольшой телевизор с дистанционным управлением, установленный в нашей спальне, чтобы она могла смотреть его, скажем, когда ей было неспокойно ночью. Когда я начал спать на диване в гостиной, где было тише и темнее, мы купили пару беспроводных домофонов, чтобы Джейн могла позвонить мне со своей кровати в любое время. Мы допустили несколько довольно дорогостоящих ошибок, купив определенное оборудование, которое оказалось для нас бесполезным.

И среди всей этой лихорадочной деятельности наша живопись и писательство — те виды деятельности, которые мы всегда считали творческой основой нашей жизни, теми самыми причинами, по которым мы решили жить на земле на этот раз, — отошли на задний план, так что они стали похожи на смутно припоминаемые сны или, возможно, действия, практикуемые в вероятных жизнях "более удачливыми" версиями нас самих.