Сны под снегом - страница 14
А поэта Пушкина — воскресить.
Кто же за него вступился? — ведь не Ланской — может сентиментальный дух Жуковского, гувернера наследника престола, ныне самодержца Всероссийского.
Чувство благородства воспитаннику привил и научил значению, как сам с гордостью признавался императрице-матери, слова: долг.
Может младший братишка, либеральный князь Константин.
Итак строптивый негр, в забвение сосланный Николаем, с почетом возвращается, и хоть не телом, так живым стихом, и растроганная Россия внемлет: здравствуй, племя младое, незнакомое! не я увижу твой могучий поздний возраст, когда перерастешь моих знакомцев и старую главу их заслонишь от глаз прохожего.
Тут и Анненкова пробил час, литератора из свиты нашего прежнего Бога, у Тургенева ныне на посылках; друг Тургенева — это его занятие и титул; в гостиную вбегает запыхавшись: mesdames et messieurs, Иван Сергеевич сию минуту прибудет; но и другим охотно комиссии исполняет; вот, выплатив отступное наследникам, убитому поэту с энтузиазмом служит, сперва шесть томов, а когда цензура дальше отпускает вожжи, седьмой, дополнительный издает.
Россия внемлет: буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя; то как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя.
Когда он рухнул в снег, лицеистов заперли в дортуаре. Петрашевский в морозом скованное окно дышал, но за ним.
И этому внемлет Россия: лишь я, таинственный певец, на берег выброшен грозою, я гимны прежние пою и ризу влажную мою сушу на солнце под скалою.
И я читаю с дрожью пальцев, и сердце пронизывает боль: это о тебе, Пушкин, или обо мне?
На берег выброшен.
Сушу на солнце под скалою.
Но снова: и он по площади пустой бежит и слышит за собой — как будто грома грохотанье — тяжело-звонкое скаканье по потрясенной мостовой. И, озарен луною бледной, простерши руку в вышине, за ним несется Всадник Медный на звонко скачущем коне.
Это здесь, в этом громадном городе, где воздух кажется спертым от тумана, смешанного с людским дыханием, городе скорбей и никогда не удовлетворяемых желаний, фальшивых улыбок, городе отравляющей лести и завистливого честолюбия, городе, в котором так трудно уснуть, а когда засыпаю — медь и гранит придавливают мне грудь.
По Высочайшей Милости вернулись мы, Пушкин, в этот город.
Сняв две комнаты на постоялом дворе Волкова на Большой Конюшенной, затыкая уши на чавканье и пыхтенье блистательной столицы, я разложил на столе бумаги.
Никто меня не знает, иногда только брат Дмитрий с порога: и что же, Миша, с твоей дальнейшей карьерой, какие намерен предпринять шаги?
А, ты снова за свое, он поднимает кверху руки, птичью голову наклоняет, еще из тебя не выветрилось.
Так что, ты уж сам на себя.
Минутку ждет и: тоже мне Пушкин тринадцатого курса, действительно.
Губернские очерки.
Из записок отставного надворного советника Щедрина.
Издал М. Салтыков.
Тургенев не одобрил, поэтому Некрасов отверг, не читая.
А Катков сразу ухватился.
Катков говорят свинья, но он идет в ногу с духом времени и поднимает тираж.
Все идут в ногу с духом времени.
Граф Соллогуб поставил в Александрийском Театре пьесу под названием «Чиновник».
Крикнем на всю Русь, что пришла пора вырвать зло с корнем!
Восхищенная публика хлопает, забрасывает артистов цветами.
Всех переполняет единое возвышенное чувство.
Каждый бы только расцарапывал раны, разоблачал, бичевал.
Чем более безжалостны и горьки слова писателя — тем более горячи аплодисменты.
Направление, господствующее в литературе, названо обличительным.
Губернские очерки принадлежат к господствующему направлению.
Забавно: была пустота и мрак, и глушь, и непонятое одиночество, и маска на каждый день, и скрытое желание, чтобы как-нибудь об этом рассказать, и следовательно раздвоение на Щедрина и Салтыкова, на Щедрина, который и есть я, и в то же время не есть, и вдруг — господствующее направление и голос Щедрина в хоре, голос вовсе не самый дерзкий.
И меня нет, Щедрин существует реальней, чем я, со слегка неуверенной улыбкой остается на сцене, чтобы выслушать банальные похвалы и снисходительные порицания.
Господин Щедрин в своих интересных рассказах коснулся одной из болезненных сторон нашей действительности.