Со служебного входа - страница 3

Именно популярности этого места у столичной знати мы обязаны тем, что первая в России железная дорога пролегла между ним и Петербургом. Царь Николай Первый сделал такой сюрприз для. тех, кто вращался вокруг его двора. Не столько для того, чтобы сэкономить расходы на кареты и кучеров, сколько' для пущего веселья: очень уж привлекательной представлялась поездка на гулянье в вагоне железной дороги. Это было непривычным. Да и веселье начиналось уже в самом поезде, когда возбужденно устраивались, здоровались со знакомыми, взвизгивали в счастливом страхе, стоило только необычному сооружению на колесах тронуться с места после церемонии звонков, в облаке пара.

Первый поезд (сначала его называли «пароходом») из Петербурга в Павловск пришел 30 октября 1837 года. Русский поэт Кукольник написал слова, а Глинка - знаменитую песню о том, как «православный веселится наш народ, и быстрее, шибче воли поезд мчится в чистом поле». Скрипучее, по нынешним представлениям, странное, вызывающее улыбку сооружение на колесах было встречено с восторгом. Оно прибыло в самую сердцевину поместья для веселья - на вокзал. И с того времени станционное сооружение для пассажиров стали называть этим словом. Впрочем, и в Лондоне, и сначала в Павловске его произносили немного иначе: «воксал».

После Павловска вокзал появился в Петербурге на другом конце огромной по тем временам железной дороги, которая связала его с Москвой. Для того времени удивительной была только протяженность этой дороги - свыше 600 верст. Никто не удивлялся ее прямизне. Сейчас же она кажется поразительной и, пожалуй, беспримерной во всей истории железных дорог, которые прокладывают, учитывая то, что строителям придется иметь дело с речками, горами, оврагами. Их дешевле обойти кружным путем.

Когда задумывали железную дорогу между Петербургом и Москвой, это, конечно, тоже имели в виду. Но комиссия, решавшая судьбу первой магистрали, отчаянно и безнадежно рассорилась. Одни ее члены хотели, чтобы рельсы по пути непременно зашли в Новгород - в старый и людный город, вокруг которого у многих петербургских богачей имелись поместья. Другие считали, что нельзя обойти Псков. Но так увеличивались не только длина дороги и расходы на строительство - на много часов удлинялась сама поездка до конечного пункта.

Когда о непримиримых распрях доложили главному члену комиссии, который, однако, в ее заседаниях не участвовал, - царю Николаю Первому, тот, глядя на расстеленную перед ним карту, не понял, почему возник спор. Выслушав всех, он минуту подумал, потом взял линейку и решительно провел прямейшую линию между Петербургом и Москвой. Вот так была намечена трасса, осуществление которой потребовало лишних мостов, лишних земляных работ и которая вдобавок шла главным образом вдали от населенных мест. Поселения возле железной дороги стали появляться позже, близкие - разрастались, отдаленные - скудели.

Поспешное принятие решения о судьбе Николаевской железной дороги, стоившее потом стольких лишних средств, отразилось на всем дальнейшем ходе сооружения стальных магистралей. В начале шестидесятых годов прошлого века, после печального исхода Крымской кампании, которая показала, во что обходится большой стране бездорожье и отсталость, начался настоящий железнодорожный бум. Было создано Главное общество железных дорог, на карте европейской части России прочертили множество линий. Но длина, направление их без конца менялись - после не знающей сомнения решительности Николая Первого никто не мог сделать окончательный выбор. При любом изломе направления оставалось что-то неучтенным. И поэтому начало постройки любой новой железной дороги сопровождалось лихорадкой: то остановками, то приступами энергии. После Николаевской железной дороги настала очередь участков, связывающих Москву с Нижним Новгородом и Курском. В 1861 году по Нижегородской дороге было пройдено 177 верст, в следующем - 233. В 1866 году в сторону Курска строители прошли 92 версты.

В северной столице больше всего мечтали о дорогах, идущих на запад. Потом министерство путей сообщения упрекали в том, что оно столько внимания уделяло устройству сообщения с Прибалтикой и Варшавой. Один из историков железнодорожного дела в России не без основания полагал даже, что делалось это исключительно ради удобства поездок имущих людей на европейские курорты. Имущие же люди юга России смотрели на север. И не только смотрели - настаивали, требовали. Сразу после окончания постройки Николаевской дороги генерал-губернаторы Черниговской, Полтавской и Харьковской губерний обратились к главноуправляющему путями сообщения и публичными зданиями с предложением построить дорогу от Москвы до Черного моря. На бумаге, сочиненной молодым князем Кочубеем и начисто переписанной роскошным почерком неведомым каллиграфом, царь написал по диагонали: «Будет прекрасное дело. Безотлагательно приступить к осуществлению».